Сварливые генералы и офицеры.

История конфликта в изложении советского историка С.Н. Бурина:

"Когда мятежники начали просачиваться и в Индиану, ее губернатор Оливер Мортон приехал в Луисвилл к командующему Огайским округом Дону Карлосу Бьюэллу и в резкой форме потребовал принять меры к ликвидации бесчинств мятежников. Вспыльчивый Дон Карлос Бьюэлл выгнал губернатора из своей штаб-квартиры.

Но все же губернатор – это власть, и Бьюэлл, немного поостыв, отправил к Мортону для «примирительной» беседы генерала У. Нельсона, темпераментного, агрессивного толстяка, которого в кругу коллег-генералов называли не иначе как Буйволом. Нельсон явился к Мортону, в гостиницу, где тот в обиде уже упаковывал вещи, и, поставив на стол пару бутылок виски, стал улаживать конфликт. От виски губернатор не отказался, но эффект получился обратный: «примирение» шло на высоких тонах, и на поднявшийся шум в номер губернатора прибежал его приятель, генерал Джефферсон К. Дэвис (двойной тезка президента Конфедерации). Он немедленно присоединился к спору, естественно, на стороне Мортона. Когда оба они стали упрекать Нельсона и командование северян в трусости, тот, забыв, что находится в номере Мортона, в гневе закричал: «Так вы, что же, оба явились сюда оскорблять меня? Прочь с глаз моих, презренные молокососы!» И с этими словами он схватил со стола газетный лист и ударил им Дэвиса по лицу.

Генерал Дэвис выбежал из комнаты, а Нельсон, пробормотав: «Эх вы! Сами вы трусы!», встал и, пошатываясь, пошел прочь. Но оказалось, что Дэвис не струсил, а просто побежал в свой номер за револьвером. Догнав Нельсона в вестибюле, он в упор застрелил его."

История конфликта в моем изложении:

В середине сентября 1862-го года южный генерал Брэгг в Кентукки взял Манфордсвилл и начал угрожать Бардстауну и Луисвиллу. Дэвис добровольно прервал свой отпуск, чтобы помочь в выходе из кризиса. Федеральное командование послало его в Луисвилл с целью оказания помощи генерал-майору Уильяму Нельсону в организации обороны города.

Дэвис и Нельсон сразу невзлюбили друг друга. Они даже внешне являлись полными противоположностями. Дэвис был маленьким, худым, болезненным, с желтоватым цветом лица; Нельсон (кстати, бывший моряк) - высоким здоровяком в расцвете сил, с гордостью носящим прозвище "Буйвол".

Через несколько дней после прибытия в Луисвилл Дэвис получил указание от Нельсона сообщить об успехах в формировании милицейских частей из местного населения. Узнав о том, что Дэвис практически ничего не успел сделать,Нельсон разгневался. Обругав подчиненного, "Буйвол" освободил его от службы и приказал отправляться туда, откуда тот прибыл, то есть, в распоряжение генерал-майора Горацио Райта, командующего Департаментом Огайо в Цинциннати. Дэвис, разумеется, оскорбился до глубины души, потребовал относиться к своей персоне как подобает джентльмену, а также намекнул Нельсону, что тот не имеет права распоряжаться тем, куда ему (Дэвису) отправляться и что делать. В ответ на это Нельсон позвал своего адъютанта: "Капитан, если генерал Дэвис не покинет пределов города до девяти часов вечера самостоятельно, то попросите провост-маршала проводить его за реку Огайо". Эти слова Нельсона повлекли за собой трагические последствия...

Дэвис уехал в Цинциннати к Райту. После того, как 25-го сентября генерал-майор Дон Карлос Бьюэлл сменил Нельсона в Луисвилле, Райт снова послал Дэвиса в этот город, надеясь, что пристутствие Бьюэлла помешает эскалации конфликта между Дэвисом и Нельсоном. Он ошибался.

Утром 29-го сентября Дэвис в компании губернатора Индианы Оливера П. Мортона и нескольких друзей вошел в федеральный штаб, который размещался в гостинице "Голт Хауз". Нельсон только-только закончил завтракать и поднимался из-за своего стола, когда на него буквально налетел Дэвис и потребовал сатисфакции за оскорбления, полученные на предыдущей встрече. Нельсон отстранил маленького Дэвиса своей огромной ручищей: "Убирайся, проклятый щенок. Мне до тебя нет никакого дела". Тогда Дэвис смял в руке визитную карточку гостиницы и бросил в лицо Нельсона. Нельсон ответил звонкой пощечиной, развернулся и стал уходить. Дэвис побледнел и громко попросил у друзей оружие, которое ему услужливо протянул один из приятелей. Зажав в руке пистолет, Дэвис бросился за Нельсоном и догнал того у лестницы, ведущей на второй этаж. "Генерал Нельсон!" - крикнул тезка южного президента. Когда Нельсон обернулся на звук голоса, Дэвис выстрелил в грудь беззащитного противника с близкого расстояния.

Смертельно раненный и истекающий кровью Нельсон смог добраться до площадки второго этажа, позвал священника и потерял сознание. Он умер спустя час. Полковник Джеймс Б. Фрай, начштаба Бьюэлла, арестовал оцепеневшего от своего поступка Дэвиса. Бьюэлл был в ярости, но на город наступали конфедераты, и оказалось невозможным найти количество генералов, необходимое для организации военного трибунала. Друг Дэвиса губернатор Мортон отправился в Вашингтон защищать своего приятеля и замолвить нужные слова влиятельным федеральным политикам. Через несколько дней после ареста Дэвис был освобожден по приказу генерала Райта, который заявил, что против убийцы не будут выдвигаться обвинения, так как последний действовал исключительно в пределах самообороны. В начале ноября Дэвис снова оказался "на коне", командуя дивизией в Армии Камберленда. Вот такая печальная история...

История этого же конфликта в изложении американского историка Флетчера Пратта:

Вот дословный перевод того, что написал Пратт (Ordeal by Fire, page 113).

"А здесь мы остановимся. Оливер П. Мортон, энергичный губернатор Индианы, прибыл в Луисвилл, чтобы ускорить развитие ситуации, и поссорился с Бьюэллом, который обвинил губернатора в нарушении дисциплины. Для дальнейшей дискуссии генерал избрал наихудшего посланника из всех возможных - "Буйвола" Нельсона, высокого, полного, вспыльчивого человека, темперамент которого не изменили ни превратности судьбы, ни ранения. Он схватился с Мортоном за бутылкой в "Старом Оверхольте"; в разгар спора вошел один из любимчиков Мортона, генерал Дж.К. Дэвис, и задал вопрос, в котором Нельсон усмотрел замаскированную презрительную насмешку.

"Ага, так вы оба явились сюда, чтобы оскорблять меня!" - взревел он, вне себя от гнева. "Убирайся прочь, ты, ничтожный щенок!" - и ударил Дэвиса по лицу. Стулья заскрипели по полу, когда все трое откинулись назад; Дэвис оказался быстрее, выхватил оружие и застрелил Нельсона. А вечером войска Нельсона устроили бунт на улицах Луисвилла, взывая к отмщению. Мортон телеграфировал Линкольну, чтобы Бьюэлла убрали".

В общем, товарищ Бурин просто приукрасил вариант мистера Пратта... Я бы Пратту особенно не доверял - в силу того, что его компактная популярная книжица была написана задолго до 2-й мировой войны, и он не имел доступа ко многим первоисточникам, открывшимся гораздо позже. Другие историки излагают версию, описанную мной (например, Дэвид Дж. Эйчер в The Longest Night: A Military History of The Civil War).

30 августа 1862 года при 2-м Манассасе дивизия Худа действовала в зоне ответственности генерала Эванса, а сам Худ находился во временном подчинении последнему. Солдаты Техасской бригады захватили несколько федеральных фургонов, которые жадный до чужого Эванс потребовал передать в распоряжение собственных южнокаролинских частей. В последовавшей перепалке Худ, естественно, отказался выполнить несправедливые притязания своего визави, посчитав эти фургоны законной добычей техасцев. Воспользовавшись своим положением, Эванс приказал арестовать Худа и предать суду военного трибунала.

Начиналась Мэрилендская кампания; арестованный и опозоренный Худ сопровождал свою дивизию в обозе под присмотром конвоиров. 14-го сентября в районе Южной Горы дивизия проходила мимо генерала Ли, следившего за маршем. Солдаты начали скандировать: "Верните Худа!" В ожидании тяжелых боев, Ли предложил освободить Худа из-под ареста и от дальнейшей ответственности, если тот выразит сожаление по поводу своего поведения и признает неправоту в споре вокруг фургонов. Худ отказался, считая, что правда на его стороне. Тогда Ли своей волей, невзирая на недовольство Эванса, "временно" освободил "Сэма", который под бурные возгласы своих солдат занял место во главе колонны. А потом о злосчастном "деле о фургонах" все просто забыли. Или сделали вид, что забыли...

Отношения "Каменной Стены" со своим шурином никогда не отличались миром и спокойствием. Казалось, что Джексон стремился опровергнуть неизбежные слухи о фаворитизме в адрес родственников. В ноябре 1862 года, еще до сражения при Фредериксберге, обнаружилось, что, по какому-то странному стечению обстоятельств, в ведомостях Хилла оказалось на четыре "Наполеона" меньше, чем должно было быть. В то же время, в ведомостях Джексона появились пять лишних пушек. Хилл резонно предположил, что виной путаницы послужила ошибка писаря или интендантов, и попросил Джексона передать ему четыре орудия из числа лишних. Джексон резко отказал. Последовавшая активная переписка чем-то напоминает обмен ударами ниже пояса. В частности, Джексон намекал шурину, что, если бы тот сражался так же достойно, как солдаты "Каменной Стены", то у него тоже появились бы лишние пушки, с честью захваченные у противника.

В итоге, когда дело уже стало доходить до дуэли, вновь вмешался генерал Ли. Он просто письменно приказал Джексону немедленно отдать Хиллу четыре оспариваемых "Наполеона", и конфликт заглох.

После своего тактического поражения при Кернстауне 23 марта 1862 года генерал Джексон отдал приказ арестовать популярного и любимого содатами генерала Гарнетта, командира знаменитой Stonewall Brigade, сделав из того "козла отпущения". Джексон, сам виноватый в неудаче (которая в итоге оказалась победой в стратегическом смысле), пришел в ярость, когда узнал о том, что Гарнетт отдал команду к отступлению бригады после того, как у его солдат кончился боезапас. Список предъявленных обвинений был длинным и включал в себя "неумение управлять передвижениями бригады, неумение обеспечить должную поддержку, неумение содержать свои полки в должном состоянии..., неумение противостоять атакам противника". Гарнетта знала вся армия как смелого и талантливого командира, поэтому его отстранение от командования бригадой и арест привели конфедератов в шок. Практически, ни один из "лейтенантов" Джексона не поддержал своего шефа в этом его решении. Stonewall Brigade была готова открыто бунтовать в поддержку Гарнетта.

Состоялось только одно заседание военного трибунала в августе 1862 года, на котором были заслушаны показания Джексона и капитана Пендлтона. В связи с наступлением периода активных кампаний суд над Гарнеттом был отложен на неопределенное время, а затем и вовсе забыт. Гарнетт, переведенный в корпус Лонгстрита, присутствовал на похоронах Джексона и был до глубины души потрясен смертью "Каменной Стены", простив все обиды. "Джексон поступил со мной очень несправедливо, но я знаю, что руководили им чистые мотивы". Гарнетту была оказана честь стать одним из тех избранных, кто проносил гроб Джексона по улицам Ричмонда.

Генерал-лейтенант Ричард Тейлор после войны написал в "Разрушении и реконструкции": "Я не встречал таких солдат и офицеров, которые присутствовали бы при Кернстауне и не осуждали последовавшего за этим жестокого обращения с Гарнеттом..." Кстати, и сам Тейлор приложил немало усилий для возвращения несправедливо пострадавшего коллеги на активную службу. Бригадный генерал Ричард Брук Гарнетт был убит спустя два месяца после похорон Джексона, в тот момент, когда во главе своей бригады участвовал в атаке Пикетта при Геттисберге.


Одним из самых затяжных и так и не разрешенных конфликтов войны была взаимная неприязнь кавалерийских генералов Хэмптона и Стюарта. Стюарт считал Хэмптона неопытным любителем, занудой и типичным «политическим генералом», так как последний не учился в Вест-Пойнте и активно манипулировал своими связями в Конгрессе и высших кругах Конфедерации. Еще до того, как Хэмтона перевели в кавалерию, Стюарт попал под влияние слухов о том, что южнокаролинец спровоцировал бегство части своего легиона с поля боя при 1-м Манассасе; его подозрения нашли свое подтверждение после преждевременного и поспешного отступления бригады Хэмптона при Севен Пайнз. Кроме того, против Хэмптона Стюарту говорил и почтенный возраст Уэйда – 54 года на момент знакомства.

Хэмптон же, со своей стороны, не мог простить Джебу его молодости, популярности и «вирджинистости» (оппа, экий неологизм я выдумал!). Южнокаролинец вбил себе в голову (правда, не без оснований), что Стюарт уж слишком беззастенчиво проводит политику фаворитизма в отношении своих любимчиков-вирджинцев. Однажды он написал сестре: «Все мое время и вся моя переписка посвящены тяжбам со Стюартом, который заставляет меня выполнять всю тяжелую работу, пока вирджинские бригады бездельничают. Его склонность к этим бригадам настолько же очевидна, насколько отвратительна, и возмущает меня до глубины души. Я не против работы, но возражаю тогда, когда вижу, что моих людей буквально душат… Если не вмешается генерал Ли, то Стюарт наверняка очень скоро избавится от моей бригады…» Хэмптон даже просил своего друга сенатора Уигфолла оказать помощь в формировании дивизии «южной кавалерии», в пику «вирджинской кавалерии» Стюарта. А в частных разговорах он называл Джеба не иначе как «газетным пшиком» и «фанфароном»…

Как показало развитие событий, консерватизм и зрелость Хэмптона постоянно конфликтовали с «кавалерским» духом Стюарта, Фитца Ли и других молодых вирджинцев. В этом перманентном споре – то затухавшем, то разгоравшимся с новой силой, не было ни правых, ни виноватых, и закончился он лишь с гибелью Стюарта…

Этот конфликт не очень хорошо известен. Проиллюстрирую его дословными цитатами из дневника миссис Чеснат.

"15 марта 1864 года.

...Когда я вернулась домой, к нам зашел генерал Хэмптон со своими заботами. Стюарт забрал одну из его бригад и передал Фитцу Ли. Генерал Хэмптон пожаловался генералу Ли, который в ответ сказал кратко: "Я бы не возражал, даже если бы Вы вернулись в Южную Каролину со всей Вашей дивизией". Уэйд поделился, что манера, в которой эти слова были произнесены, сделала речь ообенно унизительной.

Пока я разговаривала с генералом Хэмптоном, за ним послали от президента. Кажется, что генерал Ли не терпит любых личных претензий или жалоб. Он жертвует всем ради Дела и не переносит, когда офицеры обращаются к ниму по вопросам, подобным делу Уэйда Хэмптона".

18 марта 1864 года.

... Миссис Престон кажется, что после оскорбительной ремарки со стороны Ли Хэмптону лучше попросить перевода в армию на Запад.

8 мая 1864 года.

...Встретила Уэйда Хэмптона, который проводил меня до дома... Снова пересказывал историю своей ссоры с Ли.

26 июля 1864 года.

...Какие странные письма я получаю. Все, что нужно Джону Кеннеди, - это помощь Дж.Ч. [Джеймса Чесната] на пути к генеральству. Но вот блаженный Уэйд Хэмптон пишет поистине сумасшедшие письма. Говорит, что его заставят уйти в отставку. С момента его размолвки с Ли, этот государь и властитель [т.е. Ли] так предубежден против него!... Дж.Ч. сказал мне: "Не обращай внимания. Оставь его в покое, не отвечай на письма. Все самой собой разрешится. Дело не стоит выеденного яйца".

19 августа 1864 года.

...Уэйд Хэмптон возглавил южную кавалерию [на самом деле, Хэмптон возглавил кавалерийский корпус Армии Северной Вирджинии]. Наконец-то Хэмптон доволен. Но если генералу Хэмптону когда-нибудь прикажут заменить Ли, то стоит ожидать новой ссоры, на этот раз - с Джеффом Дэвисом"

Во время Атлантской кампании у ирландца Суини появился могущественный враг –Гренвилл М. Додж, ставший, благодаря политическим связям, командующим XVI корпусом. Конфликт между профессиональным солдатом и «политическим генералом» типичен для 1861-65 гг. Суини не мог простить Доджу, что, уступая в военных талантах, тот обходил его по службе и пользовался благосклонностью командования.

Открытая ссора с мордобитием случилась 25-го июля 1864-го года, когда в палатку к Суини зашел Додж со своим другом – еще одним «политиком», бригадным генералом Джоном У. Фуллером, который командовал у Доджа бригадой. Судя по всему, генералы крепко выпили. Непосредственный повод для драки остался неизвестным; Суини потерял над собой контроль, обозвал Доджа «чертовым лжецом» и «трусливым сукиным сыном», а потом ударил по лицу с размаха. Затем – и это с одной рукой – повалил Фуллера на пол и прижал к земле коленом.

По приказу Доджа, Суини был арестован по целому набору разнокалиберных обвинений. Хотя суд военного трибунала и оправдал ирландца в январе 1865 года, но до конца войны тот так и остался не у дел…

И у Доджа, и у Суини интересно сложились и послевоенные судьбы. Второй возглавил вторжение фениев в Канаду, а первый стал знаменитым строителем железных дорог...

Скофилд, в бытность свою кадетом Вест-Пойнта, совершил серьезный проступок, и ему грозило исключение из академии. Однако, почти все члены поспешно созванного военного суда высказались против столь сурового наказания провинившемуся кадету - кроме двух офицеров, одним из которых оказался инструктор по кавалерийской подготовке Джордж Генри Томас. Скофилд возненавидел "Папашу" и решил отомстить любой ценой. Подходящий момент наступил много лет спустя - в конце осени 1864 года в Теннесси, когда Томас командовал федеральной Армией Камберленда, а Скофилд - 23-м корпусом в ее составе.

Пользуясь хорошими связями с Грантом, Скофилд обрушил на того поток лживых телеграмм, обвинявших Томаса в преступной медлительности и чуть ли не в готовности сдать Нэшвилл Худу. На основании этих "подметных писем" Грант приготовился снять Томаса с поста командующего армией - оставалось лишь подписать готовый приказ. На подходе была и президентская директива, согласно которой преемником Томаса становился Скофилд.

Одну из этих телеграмм Томасу показал его друг генерал-майор Стидмен. "Скала Чикамоги" с недоумением уставился на текст следующего содержания: "Многие офицеры придерживаются безусловного мнения, что генерал Томас слишком медлителен в своих действиях". "Не может быть, чтобы Скофилд отсылал такие телеграммы! Да и зачем ему это делать?" - воскликнул "Папаша". Прожженный политик Стидмен улыбнулся "благородной наивности старого солдата": "Генерал Томас, а кто в армии следующий за Вами по старшинству? И кто может Вас сменить?"

Правда, отличавшийся хорошей интуицией Грант все-таки не стал подписывать отстраняющий Томаса приказ, за чем последовала убедительная победа "Папаши" над южной Армией Теннесси при Нэшвилле. После сражения Скофилд попросил у Гранта своего перевода на Восток, подальше от Томаса, что и было сделано. В послевоенное время он приложил немало усилий, чтобы отмыться от обвинений в предательстве Томаса при Нэшвилле и в собственном некомпетентном командовании в той же кампании. В 1870 году в New York Tribune появилась анонимная статья (скорее всего, ее автором являлся сам Скофилд), в которой безаппеляционно утверждалось, что сражения при Франклине и Нэшвилле были выиграны северянами исключительно благодаря блестящим военным талантам Скофилда, а Томас лишь мешал, осторожничал и медлил. Статья вызвала волну возмущения среди офицеров и генералов Армии Камберленда, которая достигла своего апогея в 1881 г. с опубликованием открытого письма генерала Джеймса Стидмена в газете New York Times. Стидмен обвинил Скофилда в интригах против Томаса и преследовании шкурных карьерных целей. В ответ Скофилд выпустил в свет свою автобиографию, которая в еще более резкой форме повторяла набор обвинений в адрес "Папаши". Томас не мог прочитать эту книгу - он умер от удара еще 28 марта 1870 года, в тот самый момент, когда получил копию статьи.

Старый анекдот про то, как Бракстон Брэгг поссорился сам с собой. Его охотно пересказывали Грант, Дик Тейлор и Эдвард П. Александер.

Однажды, еще до войны, будущий генерал армии Конфедерации Бракстон Брэгг служил на отдаленной "точке" - командовал одной из пехотных рот и, одновременно, выполнял функции квартирмейстера и интенданта. Был он тогда в звании первого лейтенанта. Однажды капитан, старший офицер форта, отправился с несколькими ротами гонять индейцев, а Брэгг остался. Тут-то все и началось...

Как командир роты, он направил квартирмейстеру (т.е., самому себе) заявку на выделение его роте чего-то там необходимого. Как квартирмейстер, он отклонил эту заявку, и на ее обратной стороне письменно изложил причины, по которым он не смог ее удовлетворить. Как командир роты, он, опять-таки в письменной форме, оспорил правильность решения квартирмейстера, указывая на то, что запрошенные материалы жизненно важны для нормального существования солдат его подразделения, и что квартирмейстер просто обязан выполнить его требование. Как квартирмейстер, Брэгг ответил и на это письмо, в очередной раз объяснив о причинах своего отказа. Когда капитан вернулся в форт, Брэгг обратился к нему с просьбой разрешить сей затянувшийся спор между командиром роты и квартирмейстером. Легко представить себе реакцию капитана: "Боже мой, мистер Брэгг! Вы уже перессорились со всеми офицерами этой армии, а теперь умудряетесь ссориться сами с собой!"

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post16827425/
http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post16827746/
http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post22411808/

За несколько дней до начала сражения при Геттисберге из-за какого-то пустяка поссорились два офицера из артиллерийского батальона корпуса Лонгстрита - капитан Джордж В. Муди, командир Мэдисонской легкой артиллерии, и капитан Пишегрю Вулфолк, командир батареи из Эшленда, штат Вирджиния. Вспыльчивый Муди вызвал Вулфолка на дуэль, которая должна была состояться на рассвете 1-го июля; он же предложил стреляться из мушкетов с 10 шагов, что, практически, означало смертный приговор одному из дуэлянтов. Но 1-го июля началось грандиозное сражение, и секунданты договорились о переносе дуэли на следующий после окончания битвы день.

В этом сражении капитан Вулфолк был тяжело ранен и на несколько месяцев "загремел" в госпиталь. За неделю до его выписки ранение получил и Муди, которого отступающие южане оставили в Ноксвилле. Муди попал в плен и оказался в лагере для военнопленных в Чикаго, где и пробыл почти весь 1864 год. После обмена Муди попробовал найти своего обидчика, но напрасно: чуть ранее, Вулфолк был также схвачен солдатами противника, когда гостил на родительской плантации в Милфорде, и провел в лагере янки все оставшиеся до капитуляции Ли месяцы.

После войны Вулфолк поселился в Ричмонде, а Муди вернулся в свой родной Порт-Гибсон в штате Миссисипи и возобновил занятия юриспруденцией. Спустя два года его за письменным столом застрелил наемный убийца, действовавший по заказу родственников осужденного при помощи Муди преступника. А через некоторое время трагически погиб и Вулфолк: он был в числе посетителей ричмондского Капитолия, когда тот рухнул и похоронил под своими стенами более сотни человек...

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post20929353/

Один из моих самых любимых южных генералов - Джубал Эрли, которого Роберт Э. Ли ласково называл "мой плохой старик". Безбожник и сквернослов в эпоху религиозного благочестия, циник и мизантроп, небрежно одетый интеллектуал и оригинал (даже эксцентрик) в обществе формальностей и политесса, воин, верный своим идеалам и сражающийся с противниками и после окончания войны... В общем, интересный человек.

Как я уже писал ранее, мне доставляют огромное удовольствие рассказы о молодости великих генералов, а особенно - об их кадетских проделках в Вест-Пойнте. Эрли меня в этом плане особенно радует. Однажды на плацу он отпустил язвительное замечание в адрес другого кадета по имени Льюис А. Армистед (которому предстояло стать бригадным генералом в дивизии Пикетта и получить смертельное ранение при Геттисберге); ссора продолжилась в столовой, где униженный Армистед, не найдя подходящих слов, разбил о голову Эрли суповую тарелку. Армистеда за это исключили из Вест-Пойнта, а Джубал Эрли, хоть и оказался "жертвой", не избежал целого вороха замечаний.

А вот другая история: дискуссионный кадетский клуб избрал для традиционных дебатов тему рабства. На собрании кадет Джозеф Хукер (уроженец Массачусеттса, в будущем - командующий федеральной Армией Потомака, прозванный "Драчливым Джо") гневно обвинял варваров-рабовладельцев во всех смертных грехах и красочно описывал то, как жестокосердные южане хладнокровно пытают и убивают старых и больных рабов, не могущих работать на плантации. Вирджинец Эрли попытался возразить, но Хукер по-хамски не дал ему вставить и слова. Тогда Эрли дождался окончания заседания, подловил Хукера на выходе и, рискуя исключением из академии, со всей силы и неожиданно звонко пнул того по заду. Северянин не ответил, как того требовали кадетские правила чести, а поджал хвост и быстренько ретировался под смех товарищей... Замечу лишь, что самый сильный и обидный пинок от южан ожидал Хукера много лет спустя - в мае 1863 года при Чанселлорсвилле. Тогда, кстати, он тоже, в итоге, отступил.

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post39482232/

Штаб-квартира генерала Юэлла в Конрадз-Стор, начало мая 1862 года.

На сцене появляется полковник Джеймс А. Уокер из 13-го Вирджинского полка. Услышав от напуганного штабиста, что генерал Юэлл не в духе с самого утра, разумный Уокер разворачивается и решает навестить командира чуть позже. Не получается; его хватает за рукав неожиданно выскочивший из палатки Юэлл и тоненьким птичьим голоском пищит прямо в ухо: "Полковник, Вам не кажется, что генерал Джексон безумен?"

10 лет назад Уокер учился у Джексона в Вирджинском военном институте, постоянно с ним ссорился, как-то пытался сбросить на его голову кирпич с крыши и однажды вызвал на дуэль. Но это было давно, теперь Джексон - главнокомандующий и достоен, как минимум, уважения. "Я не знаю, генерал" - отвечает Уокер Юэллу. "В институте мы называли его "Дурак Том Джексон", но я не думаю, что он на самом деле сумасшедший".

"Нет, поверьте мне, он безумен, как мартовский заяц" - подбоченившись и наклонив лысеющую голову набок, изрекает Юэлл. "Он ушел. И я не знаю, куда. Оставил меня ждать. Просто ждать, без каких-либо прочих инструкций. Теперь на меня наступает вся армия Бэнкса, а я не имею малейшего представления о том, как сообщить об этом генералу Джексону. Поверьте, сэр, он - безумец, и лучшим выходом было бы убрать мою дивизию куда-нибудь подальше от него. Я не желаю, чтобы ее разгромили по прихоти этого сумасшедшего".

Оставив Юэлла наедине с горькими раздумьями, полковник Уокер отправляется к командующему бригадой генералу Арнольду Элзи. Элзи тоже находится в плохом настроении, потому что утром получил основательный нагоняй от Юэлла. Увидев Уокера, он обращается к нему со следующими словами: "Известно ли Вам, сэр, что генерал Юэлл сошел с ума? Я сыт им по горло и собираюсь увести свою бригаду назад в Гордонсвилл".

В этот момент в палатку вдруг врывается молоденький новобранец из полка самого Уокера и бросает в лицо Элзи лист бумаги: "Сэр, я требую, чтобы Вы немедленно подписали это прошение о моем увольнении. Вы не имеете права держать меня здесь против моей воли; я сейчас же отправляюсь домой". Генерал, не сразу оправившись от шока, изрыгает проклятие и тянется за кобурой; поняв, что он сделал что-то не то, новобранец в ужасе выбегает из палатки. За ним несется Элзи, стреляя из револьвера налево и направо и, разумеется, не попадает в наглеца. Вернувшись, запыхавшийся генерал устало произносит: "Полковник Уокер, что за странных людей Вы собрали в своем 13-м полку? Как этому негодяю только могла прийти в голову мысль явиться ко мне, генералу, и потребовать подписать какую-то бумажонку? Боже, как жаль, что я слишком поздно дотянулся до револьвера..."

У Уокера начинается приступ неконтролируемого смеха, похожий на истерику. "И что же теперь мне делать? Я только что был у генерала Юэлла, и тот рассказал мне о безумии генерала Джексона. Прихожу к Вам - и Вы говорите, что с ума сошел генерал Юэлл. Сейчас же я не сомневаюсь, что этот сбежавший от Вас новобранец расскажет всему лагерю о том, что не в своем уме генерал Элзи. У меня остается один выход: распустить солдат по домам, а тех, кому некуда идти, отвести в Ричмонд".



Этим ссорящимся "безумным" генералам в ближайшее время предстояло промаршировать более 600 миль, выиграть четыре сражения и семь менее крупных боевых столкновений, нанести поражение четырем крупным федеральным армиям, захватить 9 пушек, 10 тысяч единиц стрелкового оружия и 4 тысячи пленных. Начинался решающий этап знаменитой кампании Джексона в долине Шенандоа, которую до сих пор детально изучают в большинстве военных академий как образец тактического мастерства и искусства маневра.

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post75935882/

Так, уже знакомый вам кавалерийский генерал-майор Томас Россер не раз заставлял генерал-лейтенанта Джубала Эрли радостно обмакивать перо в яд. По мнению Плохого Старика, "пользующийся дурной славой" Россер, описывая события осени 1864-го года в долине Шенандоа, "продемонстрировал полнейшее пренебрежение истиной". "Достигнув внушительных масштабов в деле фальсификации истории, с недавних пор он выступает и в другой роли - а именно, законченного осла. И следует признать, что в этой роли он чрезвычайно убедителен."

Далее, Эрли сравнивает ренегатство Россера с предательством Иуды Искариота, приходя к выводу, что Иуда в этом сравнении значительно выигрывает - ведь он, в итоге, все-таки отказался от кровавых денег и повесился. И, последуй Россер похвальному примеру своего библейского предшественника, "мы cмогли бы отнестись к такому поступку как некоему искуплению отступничества и самому похвальному деянию из всех, на которые он ныне способен"

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/