James "Pete" Longstreet (Джеймс Лонгстрит)

Джеймс Лонгстрит (8 января 1821 — 2 января 1904) — один из самых известных генералов армии Конфедерации во время Гражданской войны в Америке, ближайший соратник генерала Ли, который называл его «Старым Боевым Конем». Он служил под командованием генерала Ли как командир корпуса во многих известных сражениях Восточного театра боевых действий и только раз в армии Брэкстона Брэгга в теннесийской армии на Западном театре. Историк и биограф Джеффри Верт писал, что «Лонгстрит… был лучшим корпусным командиром в северовирджинской армии, фактически, он был лучшим корпусным командиром той войны вообще».

Способности генерала Лонгстрита принесли Конфедерации победы в сражениях при Булл-Ране, Фредериксберге и Чикамуге, он хорошо себя проявил в Семидневной битве, сражении на Энтитеме, а также в сражении в Глуши, где был серьёзно ранен. Возможно, его отсутствие негативно сказалось на управлении армией Конфедерации в сражениях при Спотсильвейни и Колд-Харборе. Много споров вызывает его роль в битве при Геттисберге, где под его руководством проводилась атака Пикетта.

После войны он сделал успешную карьеру в правительстве США в качества дипломата и администратора. Его сотрудничество с Республиканской партией, дружба с президентом Улиссом Грантом, а также критические отзывы о деятельности генерала Ли навлекли на него проклятья его прежних соратников-южан. Его репутация на Юге серьёзно пострадала на целое столетие, и только сейчас начинает понемногу меняться в лучшую сторону.

Ранние годы

Лонгстрит родился в округе Эджфилд, Южная Каролина. Он был пятым ребенком в семье и третьим сыном Джеймса и Мари-Энн (Дент) Лонгстрит, происходивших из Ньюджерси и Мериленда соответственно, которые владели хлопковой плантацией у селения Гэйнсвилл в Джорджии. Предок Джеймса, Dirck Stoffels Langestraet, иммигрировал в голландскую колонию Новые Нидерланды в 1657, но его предки постепенно англизировались. Отец был впечатлен твердостью характера сына и дал ему прозвище Петер, так что остаток жизни его часто звали Пит или Старый Пит.

В 1837 он пытался поступить в Военную Академию, но вакансий уже не оставалось, так что он поступил только в 1838. Он был не очень успешным студентом, имел постоянные дисциплинарные проблемы и окончил Вест-Пойнт 54-м из 56-т кадетов. Его любили одноклассники, и его друзья стали известными деятелями эпохи Гражданской войны, в их числе Вильям Розекранс, Джон Поуп, Дэниэль Хилл, Лафайет Мак-Лоуз, Джордж Пикетт, Джон Худ и его ближайший друг, Улисс Грант. Лонгстрит был назначен младшим лейтенантом в 4-й пехотный полк.

Два года Лонгстрит прослужил в штате Миссури, где к нему скоро присоединился его друг, лейтенант Грант. Лонгстрит представил его своей 4-й кузине, Джулии Дент, на которой Грант и женился. Вскоре Лонгстрит встретил Марию-Луизу Гарланд, дочь своего командира, полковника Джона Гарланда. Они поженились в марте 1848, после Мексиканской войны. Они прожили вместе 40 лет, у них было 10 детей, но Лонгстрит нигде не упомянул ее в мемуарах и факты их жизни известны в основном из записок его второй жены.

Мексиканская война

В время Мексиканской войны Лонгстрит служил в 8-м полку. Он получил звание капитана за сражения при Контрерас(1847) и Чурубуско, и звание майора за Молино дель Рей. В сражении при Чапультепеке 12 сентября 1847 он был ранен, когда шел в атаку со знаменем в руках. Знамя он передал своему другу Джорджу Пикетту, который продолжил атаку.

После выздоровления он служил на пограничной службе в Техасе, в основном в Форте Блисс. С июля 1858 он занимал должность казначея 8-го пехотного полка.

Лонгстрит не был горячим сторонником сецессии, но с детства был воспитан уважать «права штатов»(States' rights). Так же, он родился в Южной Каролине, вырос в Джорджии, начал служить в Алабаме, и у него было больше шансов занять там высокую должность. Он уволился из армии США в июне 1861 и связал свою жизнь с Конфедерацией.

Гражданская война

Булл-Ран и кампания на Полуострове

Когда началась война, Лонгстрит прибыл в Ричмонд и поступил в Армию Конфедерации в звании подполковника. Он встретился с президентом Джефферсоном Дэвисом 22 июня 1861, который сообщил ему, что Лонгстрит повышен в звании до бригадного генерала. Он был отдан в подчинение генералу Борегару в районе Манассаса, где ему было поручено командовать тремя вирджинскими полками: 1-м, 11-м и 17-м.

Лонгстрит немедленно занялся подготовкой бригад. Его первым сражением этой войны стало Первое сражение при Бул-Ране, где его части играли несколько пассивную роль, оказавшись вдали от активных боевых действий. 7 октября он был повышен в звании до генерал-майора и получил в управление дивизию из четырех бригад и «Легиона Уэйда Хемптона».

Во время Кампании на Полуострове он командовал с различным эффектом. Он хорошо проявил себя под Йорктауном и Вильямсбургом, задержав продвижение федеральной армии Макклелана на Ричмонд. В сражении при Севен-Пайнс он отправил своих солдат в ошибочном направлении, задержав другие отряды конфедератов и тем самым снизив эффект массированной атаки южан на Макклелана. В своем докладе он переложил вину за происшедшее на генерала Бенжамина Хугера.

В Семидневной битве Лонгстрит командовал почти половиной армии генерала Ли — 15-тью бригадами. Он действовал агрессивно — как и вся его армия, особенно при Гейнс-Милл и Глендейле. Однако в целом армия Ли страдала от неуверенных действий остальных генералов — включая, как ни странно, и Томаса Джексона — и не смогла разбить армию Союза. Моксли Соррел писал о поведении генерала в бою: «Он был непоколебим как скала, даже в те моменты, когда мир, казалось, разлетается на куски». Генерал Ли сказал: «Лонгстрит был моей правой рукой».

Мериленд и Фредериксбург

В армии Ли генерал Джексон обычно осуществлял дерзкие, неожиданные, наступательные операции, а Лонгстрит — осторожные оборонительные. Джексон был своего рода молотком, Лонгстрит — наковальней. Однако, этот стереотип не относится к компании в северной Виргинии в августе 1862 года. Лонгстрит командовал правым крылом (позже известном как 1-й корпус), Джексон — Левым. Джексон начал кампанию фланговым маневром, а затем занял оборонительную позицию, вынуждая генерала Поупа атаковать его.

28-29 августа произошло Второе сражение при Бул-Ране, где Джексон выдерживал атаки Поупа, пока Лонгстрит со своими частями двигался к полю боя. Впоследствии Лонгстрита критиковали за то, что он двигался слишком медленно переложил всю тяжесть боя на Джексона, однако он прошел 50 километров примерно за 24 часа, и едва ли мог двигаться быстрее.

Когда в полдень 29-го люди Лонгстрита прибыли на поле боя, Ли приказал осуществить фланговую атаку федеральной армии, но Лонгстрит задержался, занявшись рекогносцировкой, вынуждая Ли повторить свой приказ трижды. В 16:30 дивизия генерала Джона Белла Худа двинулась на федеральный 5-й корпус, но Лонгстрит вернул его в 20:30. Лонгстрита часто критикуют за эти действия, за его медлительность и непослушание приказам Ли, которые стали предвестниками неудачь Лонгстрита 2-го июля под Геттисбергом. Биограф генерала Ли, дуглас Соутхолл Фриман, писал: «Семена гетисбергской катастрофы были посеяны в этот момент — когда Ли уступил Лонгстриту, а тот это понял.»

Вместе с тем, на следующий день, 30 августа, Лонгстрит добился своего самого впечатляющего успеха за всю войну. Поуп поверил, что Джексон начинает отступление, и Лонгстрит воспользовался этим, предприняв массированную атаку левого фланга федеральной армии силами 25 000 человек. Примерно 4 часа они сражались, поддерживаемые артиллерией, которой лично командовал Лонгстрит. И Лонгстрит и Ли вместе участвовали в атаке, находясь под огнем противника. И хотя федералы отчаянно сопротивлялись, они были обращены в бегство примерно так же, как и в первом сражении при Булл-Ране, причем на том же самом месте. Лонгстрит признал творцом победы генерала Ли. Он разработал стратегию, которую счел идеальной — оборонительная тактика при наступательной стратегии.

Действия Лонгстрита в двух последних сражениях 1862 года подтвердили правильность выбора оборонительной тактики. В мерилендской кампании в сентябре, в сражении при Энтитеме, Лонгстрит держал оборону против вдвое превосходящего его противника. Если наступательная тактика доминировала в эпоху Наполеона, то технологические достижения изменили эту ситуацию. Полковник Гарольд Кнудсен считает, что Лонгстрит был одним из немногих генералов той войны, которые осознали это. В конце того кровавого дня войны Ли встретил Лонгстрита словами: «А, вот и Лонгстрит, вот мой старый боевой конь!»

9 октября, через несколько недель после Энтитема, Лонгстрит был повышен до генерал-лейтенанта. Ли сделал так, чтобы повышение Лонгстрита датировалось днем ранее, чем повышение Джексона, так что Лонгстрит стал старшим генерал-лейтенантом в армии Конфедерации. В ноябре, после реорганизации армии, Лонгстрит командовал 1-м корпусом, состоящим из пяти дивизий, примерно 41 000 человек.

В декабре 1862 года Первый Корпус Лонгстрита сыграл решающую роль в Сражении при Фредериксберге. Появившись у Фредериксберга, Лонгстрит успел вырыть укрепления, тщательно расположить артиллерию и пристреляться к месту предполагаемой атаки противника. Держа в памяти бойню при Энтитеме, где конфедераты не строили укреплений, Лонгстрит теперь приказал рыть траншеи и строить засеки, что впоследствии стало правилом в Северовирджинской армии. Кроме того, он разместил бригаду Кобба за каменной стеной у подножия высот Мари, которая выдержала 14 атак противника. На высотах Мари федералы потеряли около 8 000 человек, а Лонгстрит — около 1000. И этот успех базировался не только на преимуществах местности, но был следствием сочетания ландшафта, оборонительных работ и правильного управления артиллерией.

Геттисберг

Действия Лонгстрита под Геттисбергом вызывают множество споров по сей день. Он прибыл на поле боя вместе со своим корпусом только днем 1-го июля, когда сражение уже началось. К этому времени Эвелл и Хилл отбросили северян от Геттисберга на Кладбищенский Холм. Ли не хотел ввязываться в бой, пока его армия не сконцентрирована, но ряд обстоятельств и действия генерала Хилла принесли армии Юга ряд локальных побед в первый день. На встрече с Ли Лонгстрит высказал свои опасения на счет сильных позиций федералов на Кладбищенском холме и предложил обойти левый фланг северян и спровоцировать генерала Мида на атаку позиций конфедератов. Однако, Ли сказал: «Если враг будет там завтра, мы его атакуем»

Ли приказал генералу Лонгстриту атаковать левый фланг федералов утром 2-го июля. Лонгстрит должен был прийти через «Берлогу Дьявола» и Литл-Раунд-Топ в тыл федеральной армии, но утром 2-го июля части его корпуса ещё не успели сконцентрироваться под Геттисбергом. Он смог начать атаку только в 16:00, через час после того, как 3-й федеральный корпус занял высоты на его пути. С этого момента план генерала Ли уже не мог быть осуществлен. Джон Белл Худ предложил Лонгстриту обойти позиции 3-го корпуса, но Лонгстрит отказал. Наступление дивизий Мак-Лоуза и Худа было неудачным: им не удалось взять Литл-Раунд-Топ, а удачный штурм персикового сада не повлиял существенно на ход сражения. Таким образом, Лонгстрит не смог выполнить приказ генерала Ли на 2-е июля.

3-го июля Лонгстриту было приказано организовать фронтальную атаку на федеральные позиции. Лонгстрит видел, что атака имеет мало шансов на успех. Ситуация напоминала Фредериксберг, конфедератам предстояло наступать по открытой местности на укрепленные позиции противника. Впоследствии Лонгстрит писал, что сказал генералу Ли следующее: -Генерал, я был солдатом всю свою жизнь. Я сражался в эскадронах, полках, дивизиях и армиях, и я знаю, на что способны солдаты. Мое мнение — пятнадцать тысяч человек не смогут взять эти позиции.

По мере подготовки атаки беспокойство и волнение Лонгстрита росло. Когда пришло время приказывать Пикетту атаковать, он смог только кивнуть головой, не в силах сформулировать приказ. Атака, известная как атака Пикетта, привела к огромным потерям, как и предполагал Лонгстрит.

Теннесси

Лонгстрит долгое время хотел, чтобы его перевели на Западный театр военных действий, в армию Джонстона. В правительстве так же были люди, желающие заменить генерала Брэгга на Лонгстрита. В итоге, в середине августа 1863 года, его просьба была удовлетворена. Армия Брэкстона Брэгга как раз вела напряженные бои против федеральной армии Розенкранса под Чаттанугой. 5-го сентября Ли дал свое согласие и Лонгстрит отправился на запад с дивизиями Лафайета Мак-Лоуза, Джона Худа, одной бригадой из дивизии Пикетта и артиллерийским батальоном Портера Александера (26 орудий). Отряд Лонгстрита прошел 1247 километров до северной Джорджии, и его передовые части прибыли на место 17 сентября.

Ветераны первого корпуса прибыли как раз к началу сражения при Чикамоге. Лонгстрит и Брэгг встретились в штаб-квартире последнего вечером 17-го числа, и Брэгг поручил Лонгстриту левый фланг армии. Правым командовал Леонидас Полк. 20 сентября 1863 года Лонгстрит построил колонны глубоко эшелонированным порядком на узком фронте. Как раз в этот момент один из участков обороны случайно оказался открыт, что облегчило задачу Лонгстрита. Весь правый фланг союзной армии обратился в паническое бегство. Только части Джорджа Томаса удержались на Снодграсс-Хилл и отбили атаки южан, которых не поддержал правый фланг. Битва затихла к темноте. Сражение стало крупной победой Конфедерации, однако во многом по вине Брэгга не удалось отрезать армию Союза от Чаттануги, что привело впоследствии к долгой осаде этого города.

Вскоре у Лонгстрита начались трения с Брэггом и он присоединился к группе высших офицеров армии, которые давно уже были недовольны как стилем командования Брэгга, так и самой его личностью. Лонгстрит очень быстро разочаровался в Брэгге. «Я убежден, -писал он военному секретарю Джеймсу Седдону, — что ничего, кроме Божьей Воли, не спасет нас и не поможет нам, пока мы имеем такого командира.» Ситуация настолько накалилась, что вынужден был вмешаться сам президент Дэвис. Лонгстрит заявил, что Брэгг «неспособен управлять армией и боем» и что он «ничего в этом деле не понимает», но Дэвис по непонятной причине принял сторону Брэгга и не предпринял ничего для разрешения конфликта.

Брэгг вернулся в армию и сразу начал смещать офицеров, которые свидетельствовали против него. Он забрал у Лонгстрита все части, оставив только те, что пришли с ним из Виргинии. И все же Лонгстрит делал все, что мог, для продолжения кампании — несмотря на интриги Брэгга, несмотря на отсутствие помощи от президента и военного департамента. Когда Брэгг осадил Кумберлендскую армию в Чаттануге, Лонгстрит разработал стратегию по пресечению подхода подкреплений в город и по противодействию деблокирующим маневрам Гранта. Он знал, что Союз скоро начнет действовать, и скоро его корпуса появятся в Бриджпорте, где находилась ближайшая железная дорога. Он спланировал переброску части Теннесийской армии к Бриджпорту на перехват федеральной армии Джозефа Хукера, которую перебрасывали с Восточного театра. План был одобрен президентом Дэвисом, но отклонен Брэггом, который сослался на технические сложности. Военный департамент между тем настаивал на возвращении Лонгстрита на Восток, поэтому генерал предложил марш в Восточный Теннесси, для борьбы с частями федерального генерала Бернсайда.

Лонгстрита много критиковали за медленное продвижение к Ноксвиллу в ноябре, и даже в самой армии его прозвали «Петер Неторопливый»(Peter the Slow). В сражении за Кэмпбелл Стейшн его армия была вынуждена атаковать части Бернсайда (который пришел к Ноксвиллу на 15 минут раньше), но эта атака не привела к успеху. Южане потеряли в бою 570 человек, северяне 400. 29 ноября в сражении при Форт-Сандерс, его атаки тоже не привели к успеху. Когда 25 ноября Брэгг был разбит Грантом в сражении при Чаттануге, Лонгстриту было приказано вернуться в Джорджию, но он отказался и двинулся в Вирджинию. Затем армия ушла на зимние квартиры и присоединилась к Северовирджинской армии только весной. В итоге, самостоятельность Лонгстрита имела негативные последствия, и он сам это понимал. Он снова обвинил в неудачах других, как это было при Семи Соснах. Он отстранил от командования Лафайета Мак-Лоуза и потребовал суда над генералом Жеромом Робертсоном и Эвандером Лоу. Он и сам 30 декабря 1863 просил об отставке, но просьба была отклонена.

Битва в Глуши

Когда Лонгстрит узнал, что армией Союза теперь командует его старый друг Улисс Грант, он сказал, что «этот будет атаковать нас каждый день и каждый час до самого конца войны»[3]. Лонгстрит помог спасти армию Конфедерации от разгрома в Битве в Глуши в мае 1864 года. Он провел блестящую фланговую атаку против федерального 2 корпуса, который был почти выбит с поля боя. На труднопроходимой местности он использовал сложную и нестандартную тактику боя. После войны командир 2-го корпуса, Уинфилд Хэнкок, признался Лонгстриту: «Вы смяли меня, как мокрое одеяло».

Генерал сам был ранен во время этой атаки. Он пострадал от случайного выстрела своего собственного солдата, причем это произошло всего в 6,5 километрах от места, где точно так же своими людьми был убит генерал Джексон «Каменная стена». Пуля пробила его плечо, повредила нервы и нанесла тяжелое ранение в горло. Это сразу сказалось на темпах наступления, так что генерал Ли приостановил атаку для наведения порядка. Эта задержка позволила федералам реорганизоваться и успешно отбить вторую атаку. Генерал Эдвард Александер назвал ранение Лонгстрита переломным моментом боя: «Я всегда считал что, если бы не ранение Лонгстрита, то паника в рядах 2-го корпуса только усилилась бы, и в итоге Грант был бы отброшен за Рапидан».

Из-за ранения Лонгстрит пропустил все боевые действия весны и лета 1864 года. Его отсутствие сказалось на ходе боев, в частности, на сражении при Колд-Харбор, где командирам явно не хватило решительности.

Генерал лечился в Линчбурге (Виргиния) и восстанавливал силы в Августе (Джорджия) у своей племянницы Эммы-Эвы Лонгстрит-Сиблей, дочери его брата Гилберта.

Он вернулся к генералу Ли в октябре 1864 года. Его правая рука была парализована, он даже не мог ездить верхом. Он учился писать левой рукой. Все время осады Петерсберга он командовал обороной Ричмонда, всеми силами севернее реки Джеймса и дивизией Пикетта. Он отступал вместе с Ли к Аппаматоксу, командуя одновременно Первым и Вторым корпусами после смерти Эмброуза Хилла 2 апреля. Когда Ли решил сдаться, Лонгстрит предположил, что Грант отнесется к ним справедливо, но когда 9 апреля Ли отправился на переговоры, Лонгстрит сказал: «Генерал, если они не предложат хороших условий, возвращайтесь и мы будем сражаться.»

После войны

После войны Лонгстрит с семьей поселился в Новом Орлеане, и его дом часто навещали генералы Конфедерации.

Он занялся торговлей хлопком и страховой деятельностью.

Пробовал найти инвесторов для строительства железной дороги из Нового Орлеана в Монтеррей.

Он подавал прошение о помиловании президенту Джонсону, но тот отказал, сообщив ему лично при встрече: «Три человека на юге никогда не будут амнистированы: мистер Дэвис, генерал Ли и лично вы. Вы принесли Союзу слишком много неприятностей.» Конгресс восстановил его гражданские права в июне 1868 года.

Противоречивая и интереснейшая фигура - Джеймс "Старый Пит" Лонгстрит... Попробую начать с рассмотрения и анализа образа этого великого человека и его роли в сражении при Геттисберге, основываясь не только на реальных фактах, но и на авторской трактовке Майкла Шаары (роман "Killer Angels").

По книге, Лонгстрит и Ли обсуждают тактические варианты развития сражения ближе к вечеру 1-го июля. Очевидно, что возникает конфликт вокруг выбора возможных будущих действий конфедератов, в котором симпатии писателя на стороне Лонгстрита. Ли предлагает свой план возобновления сражения с федералами в Геттисберге, в то время как командующий 1-м корпусом защищает свою точку зрения: обходной маневр в южном направлении с целью дальнейшего вклинивания между союзной армией и Вашингтоном. Вариант Лонгстрита кажется разумным, но Ли, в своем желании немедленно сокрушить федералов, отказывается внимать голосу рассудка. Так вот, в реальности происходило все совсем по-другому. Перед тем, как окончательно определиться с планами на 2-е июля, Ли тщательно взвесил и рассмотрел имеющиеся доступные варианты, включая обходной маневр Лонгстрита. Ли увидел ощутимый недостаток в предложении "Старого Пита". Дело в том, что из-за проблем с кавалерией к вечеру 1-го июля Ли знал очень мало о действительном расположении большей части федеральной армии. 1-го июля перед собой Ли видел лишь два корпуса янки из семи возможных. Где точно находятся остальные пять корпусов, Ли не знал, за исключением информации о том, что они где-то к югу от Геттисберга. Если бы Ли одобрил план Лонгстрита (без соответствующего кавалерийского прикрытия и разведки), то он рисковал натолкнуться на северян на незнакомой конфедератам территории (что, впрочем, и так произошло 1-го июля). Повезло, что в этот день Бог были на стороне южан. Но повторения случайного успеха ожидать не стоил - янки были бы гораздо лучше подготовлены к столкновению и имели бы гораздо большее численное преимущество. На мой взгляд, Ли остановился на плане сражения с Армией Потомака в Геттисберге и отказался от предложения Лонгстрита вовсе не потому, что на какое-то время утратил здравый смысл или был истощен болезнью и физической усталостью (а кое-кто так и полагает), а потому, что именно такой вариант предполагал большую вероятность успешного развития дел для южан - в условиях, далеких от идеальных.

Далее, согласно Шааре, очень больной и явно «не в себе» Ли приказывает Лонгстриту атаковать по Эммитсбергской дороге силами дивизий МакЛоуза и Худа. Атака должна быть «эшелонированной» (волна за волной). Шааровский Лонгстрит, естественно, не в восторге от такого приказа, но не показывает своего неудовольствия и послушно отправляется исполнять волю Ли. Старый Пит знает о порочности плана Массы Роберта, знает о том, что он повлечет за собой смерть многих сотен солдат, но не считает себя вправе противоречить Ли. В реальности, опять-таки, все происходило абсолютно иначе.

План Ли на 2-е июля заключался не во фронтальной атаке союзной армии, а в выполненни силами корпуса маневра на левый фланг федералов. Рано утром 2-го июля Ли приказал инженерам капитану Джонстону и майору Кларку разведать левый фланг янки. По словам Джонстона, эта «разведгруппа» достигла вершины Литтл Раунд Топ и обнаружила позицию незанятой. Джонстон не увидел 3-й федеральный корпус, который был сконцентрирован в низине к северу, потому что этому помешали деревья. С точки обзора Джонстона, левый фланг северян заканчивался на Семитри Ридж, в добрые полмили к северу от Литтл Раунд Топ. Джонстон и его разведчики вернулись к Ли и сообщили о своих находках. На основании этого рапорта Ли пришел к выводу об уязвимости левого фланга федералов, подробно расспросив Джонстона о результатах разведки; генерала особенно волновали оба Раунд Топа, но Джонстон уверил Ли в том, что обе высоты не заняты противником. Тогда-то Ли и решил обойти янки с фланга, двинув Лонгстрита направо и приказав провести атаку по Эммитсбергской дороге с целью удара по открытому левому флангу противника.

В это время (примерно к половине девятого), две дивизии Лонгстрита (минус бригада Эвандера Лоу) вышли на поле боя предыдущего дня в ожидании дальнейших приказов. Ли послал за генерал-майором МакЛоузом и с помощью карты объяснил свой план: дивизия МакЛоуза должна выдвинуться перпендикулярно Эммитсбергской дороге, в район Персикового сада. Ли поинтересовался у МакЛоуза, может ли тот дойти до места назначения незамеченным противником. МакЛоуз, подумав, ответил положительно, но, плохо знакомый с местностью, попросил разрешения на личное проведение предварительной разведки. Ли согласился и предложил в качестве проводника капитана Джонстона. Присутствующий при разговоре Лонгстрит вмешался и достаточно резко запретил МакЛоузу покидать расположение своей дивизии. Указывая на карту, Лонгстрит сказал, что хочет поставить дивизию МакЛоуза справа от района, обозначенного Ли. Пришла очередь вмешаться командующему, который очень мягко поправил Лонгстрита. В этот момент МакЛоуз снова попросил разрешения на проведение разведки маршрута; Лонгстрит снова отказал. МакЛоуз пишет в своих воспоминаниях: «Казалось, что генерал Лонгстрит был очень раздражен и обеспокоен.» МакЛоуз раскланялся - а что ему еще оставалось - и отбыл в расположение своей дивизии.

В романе Лонгстрит считает план Ли возможным к осуществлению, хотя и признает, что потери будут тяжелыми. Однако, он просит у Ли разрешения на то, чтобы отложить свое выдвижение к месту, пока не прибудет алабамская бригада Лоу.

В действительности, Лонгстрит не был согласен с планом Ли. Дискуссия между Ли, Лонгстритом и МакЛоузом завершилась лишь к 9 утра. До сих пор неизвестно, отдавал ли Ли Лонгстриту прямой приказ на выдвижение. Тем не менее, опираясь на множество свидетельств, можно предположить, что Ли посвятил Лонгстрита в детали плана и, следовательно, ожидал от последнего скорейшего выполнения собственных замыслов. Типичная манера Ли в общении с подчиненными: он разъяснял им свою точку зрения и рассказывал о своих намерениях, подразумевая дальнейшее проявление подчиненными самостоятельной инициативы в действиях. После встречи с Лонгстритом и МакЛоузом Ли отбыл к Юэллу на левый фланг, вернулся к 10 часам утра и очень удивился тому, что Лонгстрит до сих пор не сделал того, что от него ожидал главнокомандующий.

А что же делал Лонгстрит, пока Ли гостил у Юэлла? Скорее всего, ничего. Похоже, он отложил марш в ожидании прибытия бригады Лоу и дивизии Пикетта. В отличие от романа, Лонгстрит не просил у Ли разрешения на задержку с выдвижением, а просто сидел и ждал у моря погоды. Тогда раздраженный Ли отдал Лонгстриту ПРЯМОЙ приказ на начало марша. Лишь после этого Лонгстрит обратился к Ли с просьбой об отложении марша вплоть до прибытия бригады Лоу. Странно, что Лонгстрит был готов выдвигаться без дивизии Пикетта, но никак не мог обойтись без бригады Лоу!!! Правда, справедливости ради заметим: в разговоре с Худом он действительно упомянул, что ему не очень нравится идти в бой лишь с двумя из своих трех дивизий...

Бригада Лоу подошла к полудню и Лонгстрит немедленно отправился в путь. Этот марш вряд ли можно назвать самым выдающимся и успешным в истории Армии Северной Вирджинии. Эдвин Коддингтон назвал его «комедией ошибок, которую можно ожидать от неопытного командира и зеленого ополчения, но никак не от «боевой лошадки Ли» (Лонгстрита) и его ветеранов». На кого только потом и сам Лонгстрит, и его апологеты (в том числе, Шаара) не возлагали вину за этот позор! И на Ли, и на капитана Джонстона, и, само собой разумеется, на Стюарта. У меня нет никакого желания сейчас углубляться в грязные игры, затеянные Лонгстритом после войны с капитаном Джонстоном. Ограничусь тем, что процитирую частное, не предназначенное к опубликованию письмо Джонстона генералу Лафайетту МакЛоузу, написанное в 1892 году. Приватность этого письма многократно увеличивает его ценность, так как очевидно, что никоим образом его содержание не планировалось к использованию против Лонгстрита в интересах Эрли и компании. Автор просто излагал правдивые факты: «Лонгстрит не только выступил с опозданием, но и очень медленно двигался. Мне казалось, что он вовсе не торопится приблизиться к позиции. Можно было подумать, что спешка вообще является лишней.»

Марш 1-го корпуса продолжался без каких-либо инцидентов вплоть до подхода к подножию высоты у Хагерстаунской дороги. Возник риск обнаружения со стороны федеральной сигнальной станции, которую к тому времени янки развернули на Литтл Раунд Топе совершенно неожиданно для южан. Об опасности Лонгстрита предупредил, кстати, именно Джонстон. Шаара упоминает об этом в своем романе и разражается обвинениями в адрес Стюарта, который своим отсутствием и довел корпус Лонгстрита до подобного безобразия. Однако, защитники Лонгстрита забывают об одном важном факте: о том, как утром 2-го июля генерал МакЛоуз умолял разрешить ему произвести личную рекогносцировку маршрута, дабы избежать того, что в итоге и произошло с 1-м корпусом. И никто иной как Лонгстрит ЗАПРЕТИЛ МакЛоузу отлучаться из дивизии - а теперь раплачивался за свое упрямство. Вся колонна из 14 000 человек была развернута в противоположном направлении и двинулась практически к той же самой точке, которую покинула раньше - чтобы начать марш по другому, скрытому от глаз противника маршруту. Драгоценное время было потеряно.

К 15.00 командующий 1-м корпусом прибыл к зданию Питцеровской школы, примерно в полумиле к западу от Семинери Ридж. Его корпусу понадобилось три часа, чтобы пройти полторы мили. От школы дивизия МакЛоуза двинулась на восток по направлению к Семинери Ридж. И, как пишет Шаара, там-то конфедератов и поджидает неприятный сюрприз. Ни в Персиковом саду, ни рядом с ним не должно быть противника! А на самом деле сад кишит «синепузыми», и их боевые порядки, которым конца не видно, простираются и налево, и направо от Семинери Ридж. В книге Лонгстрит спокойно выслушивает информацию МакЛоуза, атакует и пытается из, пардон, фекалий вылепить нечто похожее на конфетку.

Однако, в реальности Лонгстрит повел себя, мягко говоря, не совсем адекватно. Когда МакЛоуз сообщил Лонгстриту о том, что Персиковый сад занят массой федералов, а фланг армии Союза здесь вообще не наблюдается, Лонгстрит, даже не ознакомившись лично с действительным положением дел, сообщает МакЛоузу, что «он доволен тем, что перед ним небольшие силы противника», а МакЛоузу следует немедленно атаковать. Спустя несколько минут, не услышав ожидаемых залпов артиллерии МакЛоуза, Лонгстрит посылает к тому своего штабного майора Латроуба, чтобы последний осведомился о причинах задержки с атакой. МакЛоуз объяснил Латроубу, что он собирается атаковать, но, исходя из силы противника, до атаки необходимо произвести определенные приготовления. Латроуб повторяет приказ Лонгстрита о НЕМЕДЛЕННОЙ атаке федеральных позиций. В последний момент, когда МакЛоуз уже готов отдать сигнал к атаке, прибывает сам Лонгстрит (уже убедившийся в действительной силе противника)и приказывает МакЛоузу ОТЛОЖИТЬ атаку - до подхода Худа. Поведение Лонгстрита привело МакЛоуза в ярость. После сражания он писал своей жене: «Генерала Лонгстрита следует винить в том, что местность не была разведана, в том, что он настаивал на проведении атаки даже тогда, когда его ошибки вскрылись. Во время боя он возбужденно раздавал каждому встречному противоречивые приказы... Я считаю его пустышкой - человеком ограниченных способностей, очень упрямым, без тени благородства, излишне тщеславным и беспредельно самоуверенным. Если я смогу, то постараюсь убраться подальше из-под его командования». Это написал человек, до Геттисберга буквально боготворивший Лонгстрита.

Защитники Лонгстрита порой переходят все допустимые границы. Виноваты все - но не Лонгстрит. Прежде всего, виноват у них Ли, отдавший Лонгстриту неудачный приказ. Затем, виноват капитан Джонстон, который не знал дорог и завел 1-й корпус черт-те знает куда. Разумеется, виноват Стюарт, оставивший Лонгстрита без глаз, ушей и прочих органов обоняния и осязания. А Лонгстрит - безупречен. Отличный солдат, оказавшийся в плохой ситуации и с честью из нее вышедший. Но правда заключается в том, что Лонгстрит несет львиную долю ответственности за то, что происходило с Армией Северной Вирджинии 2-го июля. Он был нерасторопен. Он намеренно откладывал реализацию плана Ли, пока не получил прямого приказа. Неожиданно обнаружив противника, он даже не попытался импровизировать. Вместо этого он тупо следовал указанию Ли атаковать «вверх по Эммитсбергской дороге», хотя знал, что эти указания базируются на результатах разведки, проведенной почти за 10 часов до того момента, как Лонгстрит оказался у Семитери Ридж. Интересное сравнение с моим любимым Джексоном: когда при Чанселлорсвилле тот совершал сложнейший фланговый маневр и обнаружил, что фланг федералов вовсе не там, где предполагал Ли, то Джексон продолжил дальнейшее движение и в итоге «локализовал» фланг северян, что и привело к блестящей победе.

Нет, Геттисберг проиграл не Лонгстрит. Как главнокомандущий, за все отвечает генерал Ли. Но и Лонгстрит был далеко не на высоте. Как писал Моксли Соррел, начштаба 1-го корпуса, не только подчиненный, но и близкий друг Лонгстрита на протяжении всей своей жизни, 2-го июля «в его (Лонгстрита) движениях присутствовала какая-то апатия. Им не хватало привычного огня...»

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post26766133/

...Как важно умереть в нужное время и в нужном месте. Взять хотя бы Джеймса нашего Лонгстрита. Если бы Старина Пит благоразумно взял пример с Каменной Стены и скончался после того ужасного ранения на Ориндж-Плэнк-Роуд 6-го мая 1864 года, то его послевоенную славу наверняка можно было бы сравнить со славой Стюарта или того же самого Джексона. Легко представляю себе, как красочно и с каким придыханием и современники, и сегодняшние историки описывали бы последний героический бой Лонгстрита. Примчавшись на поле брани, наш отважный герой заменяет дрогнувшего ипохондрика А.П. Хилла, личным примером увлекает убеленных сединами и покрытых шрамами ветеранов в кровавую мясорубку у фермы вдовы Тэпп, спасает от неминуемой гибели генерала Ли, срывает агрессивные тактические планы федералов и на лихом коне ведет беззаветно преданных ему бойцов в решающую живописную контратаку. Победа близка, враг дрогнул и бросает обозы с маркитантками и аболиционистами, секретарь Линкольна бьется в истерике и истошно кричит "Шеф, всё пропало!!"... Но тут - роковой выстрел. Лонгстрит падает с коня. На заднем фоне начинает звучать тихая, печальная и торжественная музыка: "...И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной". Чем сия картина хуже канонического описания трагических обстоятельств ранения Джексона при Чанселлорсвилле?

Потом - торжественные многолюдные похороны героя в Ричмонде, беготня мальчиков-глашатаев, дамы в обмороках, чепчики в воздухе, проникновенная речь не скрывающего слез президента, безутешная вдова в очень идущем ей черном платье, цветистые байки пучеглазых штабистов о последних часах жизни их ахиллоподобного командира, роскошная надгробная плита на могиле, превращающейся чуть ли не на глазах в место паломничества для всего Юга. И, конечно, величавая бронзовая статуя красавца-Лонгстрита на Моньюмент-авеню, где она столь органично соседствует с памятниками Ли, Джексону, Стюарту.

Но Лонгстрит сделал ошибку: он выжил. И потом жил достаточно долго, чтобы стать подлецом, ренегатом, республиканцем, католиком, чтобы критиковать Ли и бездарно проигрывать в литературно-исторических баталиях матерщиннику Джубалу Эрли и Южному историческому обществу.

Поэтому он - единственный из южных генералов высшего звена, которому на Юге до сих пор не возведено ни одного памятника.

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post109051787/

В 1878 году Фитцью Ли процитировал переданное ему анонимным источником следующее высказвание генерала Роберта Э. Ли:

"Вступив в бой, генерал Лонгстрит показывал себя великолепным солдатом; но во всей моей армии не существовало человека, которого было бы так тяжело заставить сдвинуться с места".

В том же 1878 году Джубал Эрли также передал почтенной публике нелестные слова Ли о Лонгстрите:

"Лонгстрит - отличный боец, когда оказывается на позиции, а всё остальное уже готово, но он так медлителен!"

Ну, и об очень многом говорит тот факт, что Ли всегда ставил свою палатку рядом с лонгстритовской.

Тем не менее, я бы, все-таки, воздержался от безаппеляционно негативных оценок действий (или бездействия) Лонгстрита, тем более, что большинство таковых основано на свидетельствах оппонентов Пита из лагеря Эрли и Южного исторического общества (ради объективности замечу: их поддерживают и развивают и любимые мной историки Дуглас С. Фримен и Г. Брэдфорд). Ведь существуют и совершенно противоположные мнения современников. Некоторые из них можно легко найти в известных мемуарах, в том числе, в воспоминаниях бравого кавалериста-мизантропа Джорджа К. Эгглстона (1875):

"По словам одного выдающегося офицера, Ли в его присутствии заявил, что Джексон далеко не так быстр на марше, как Лонгстрит, и что у него (Джексона) есть дурная привычка всегда опаздывать".

Правда, Эгглстон, для которого Джексон являлся "величайшим военным гением", уступавшим по талантам лишь Ли, не уточняет, были ли эта ремарка сделана Серым Лисом сразу после Семи Дней (в ходе которых сонный Каменная Стена, действительно, несколько раз "дал маху"), или же нет. Кстати, и Уильям П. Сноу в своей ранней работе о генералах Конфедерации дает Лонгстриту несколько иные определения, чем Эрли и Ко.: "храбрый, отважный, стремительный" и "быстрый в походе".

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post126471917/