Женщины во время Гражданской войны в США.

Женщины-солдаты на Гражданской войне

Общепринятой точкой зрения является представление о Гражданской войне, как о войне мужчин. Женщины в основном изображаются как самоотверженные медсёстры, романтические шпионки, или храбрые леди, взвалившие на себя заботу о домашнем хозяйстве в отсутствие своих мужей. Мужчины в это время уходили на войну, жили в заражённых микробами лагерях, участвовали в кровопролитных сражениях, томились в страшных лагерях для военнопленных, и умирали ужасной, но героической смертью. Эта типичная картина распределения гендерных ролей не может рассказать всей истории. Мужчины были не единственными, кто вёл войну. Женщины также носили оружие и ходили в атаку. Как и мужчины, они жили в лагерях, страдали в тюрьмах и умирали за своё правое дело.

В армии и Союза и Конфедерации вербовка женщин была запрещена. Поэтому женщины-солдаты принимали мужские имена, маскировались под мужчин и скрывали свою женственность. Поскольку они вели себя как мужчины, узнать точное число женщин, участвовавших в Гражданской войне, невозможно. Только для армии Конфедерации называется цифра в 250 человек.[1] В письме члена Санитарной комиссии армии США Мэри Ливермор, написанном в 1888 году, говорилось:

"Кто-то сказал, что число женщин, находившихся на военной службе, немногим меньше четырёх сот. Я не могу ручаться за правильность этой цифры, но я убеждена, что число женщин, замаскировавшихся и поступивших на военную службу тому или иному правительству, больше, чем можно себе представить. Скрытые завесой тайны и ведущие себя как мужчины, они выдавали свою женскую природу только по случайности или при ранении. Невероятные истории о женщинах-военнослужащих были обычной темой для разговоров на привалах."[2]

Ливермор и солдаты Союза были не единственными, кто знал о женщинах-солдатах. Простые граждане тоже слышали о них. После того, как Мэри Оуэнс вследствие ранения в руку была вынуждена раскрыть свой секрет и вернуться домой в Пенсильванию, там её ждали тёплый приём сограждан и пристальное внимание прессы. Она восемнадцать месяцев прослужила в армии под именем Джона Эванса.[3]

В послевоенную эпоху тема женщин-солдат продолжала волновать писателей и газетчиков. Фрэнк Мур посвятил целую главу северным военным героиням в своей книге «Women of the War», опубликованной в 1866 году. Годом позже Л.П. Брокеттт и Мэри Вон упомянули леди, «которые по разным причинах … носили мужскую одежду и скрывали свой пол…, которые не хотели, чтобы их считали женщинами, предпочитая вести себя как мужчины».[4] В 1876 году свои мемуары опубликовала Лорета Веласкес. Она служила Конфедерации в образе лейтенанта Гарри Бьюфорда, независимого офицера, не приписанного официально ни к какому полку.

Существование женщин-солдат не было секретом ни во время, ни после Гражданской войны. По крайней мере, читающая публика хорошо знала, что эти женщины отвергли викторианские социальные ограничения, запирающие их в доме. Предметом обсуждения, возможно, была их мотивация, но никак не их поступки, о чём свидетельствуют многочисленные газетные истории и некрологи женщин-солдат.

Большинство этих статей давало мало подробностей военной карьеры той или иной женщины. Так, в некрологе Сатронии Хант Смит просто говорилось о том, что она завербовалась в полк из штата Айова вслед за своим первым мужем. Он умер от ран, она же видимо пережила войну невредимой.[5] История, опубликованная в 1896 году, героиней которой была Мэри Стивенс Дженкинс, умершая в 1881 году, также скупо рассказывает о её военной карьере. Она завербовалась в Пенсильванский полк ещё школьницей, находилась в армии два года, получила несколько ранений, и была комиссована, сохранив свой пол в тайне.[6] Пресса не очень заботилась перечислением военных подвигов женщин. Её привлекал сам факт присутствия женщин в армии.

В самой армии, Союзной, или Конфедеративной, пытались не обращать внимания на присутствие в их рядах женщин. В армии США, несмотря на задокументированные свидетельства об обратном, отрицали то, что женщины сыграли свою роль (пусть и маленькую) в Гражданской войне. 21 октября 1909 года Ида Тарбелл из «The American Magazine» отправила письмо генерал-адъютанту армии, генералу Ф.С. Эйнсворту, в котором писала: «я хотела бы узнать - вёл ли ваш департамент подсчёт женщин, участвовавших в Гражданской войне, и есть ли в вашем распоряжении какие-либо записи о женщинах, состоявших на военной службе?». Вскоре она получила ответ из отдела Архивов и Пенсиона - подразделения департамента генерал-адъютанта (Adjutant General Office - AGO), за подписью Эйнсворта. Процитируем часть ответа:

«Я имею честь сообщить Вам, что в Военном министерстве не было выявлено ни одного документа, свидетельствовавшего бы о том, что какая-либо женщина поступала на военную службу Соединенным Штатам в составе регулярной или добровольческой армии в какой-либо период гражданской войны. Возможно, что некоторые женщины служили в качестве солдат, скрывая свою половую принадлежность, но, как известно, никаких записей об этом в официальных бумагах не обнаружено.»[7]

Этот ответ на обращение мисс Тарбелл не совсем правдив. Одной из обязанностей AGO было ведение архивов армии США, и AGO проявил хорошую заботу о сохранившихся рапортах, поданных в период конфликта. К 1909 году AGO, путём кропотливой работы по выписыванию имён и примечаний из официальных федеральных документов и захваченных документов Конфедерации, составил сводные отчёты на состоявших на военной службе во время Гражданской войны, как в армии Союза, так и в армии Конфедерации. Два таких отчёта доказывают, что армия документировала службу женщин-солдат.

Союзный отчёт на Джона Уильямса из роты H Семнадцатого Миссурийского пехотного полка, показывает, как девятнадцатилетний солдат 3 октября 1861 года завербовался в армию рядовым и 7-го был направлен в полк. В этом же месяце Уильямс был уволен со службы на основании того, что «было доказано, что он – женщина».[8] В конфедеративном отчёте на миссис С.М. Блайлок из роты F Двадцать Шестого Северокаролинского пехотного полка, говорилось:

«Эта леди, одетая в мужскую одежду, добровольно (sic!) поступила на службу, получила деньги, и две недели исполняла все солдатские обязанности, пока не была узнана. Когда её муж был комиссован, она раскрыла свой секрет, вернула деньги и была немедленно уволена со службы 20 апреля 1862 года».[9]

Ещё одной женщиной, попавшей в отчёты AGO, была Мэри Скаберри, она же – Чарльз Фримен из Пятьдесят второго Огайского пехотного полка. Скаберри завербовалась рядовым летом 1862 года в возрасте семнадцати лет. 7 ноября её, страдающую от сильной лихорадки, поместили в Общий госпиталь в Лебаноне, штат Кентукки. Затем она была переведена в госпиталь в Луисвилле, где 10-го числа персонал госпиталя обнаружил её «половое несоответствие(sic!)». Другими словами, солдат с лихорадкой оказался женщиной. Подобно Джону Уильямсу, Скаберри была уволена со службы Союзу.[10]

Не все женщины-солдаты Гражданской войны были раскрыты так быстро. Некоторые женщины прослужили много лет, как Сара Эмма Эдмондс Силье, или всю войну, как Альберт Д. Джей. Кэшье. Среди всех воевавших женщин, эти двое наиболее известны и их жизнь достаточно подробно описана.

Отчёт AGO рассказывает, что Сара Эдмондс, канадка по рождению, приняла имя Фрэнка Томпсона и в Детройте 25 мая 1861 года завербовалась рядовым во Второй Мичиганский пехотный полк. В армии Союза она исполняла обязанности полкового санитара и курьера. Её полк принял участие в кампании на Полуострове, в Первом сражении при Манассасе, в Фредериксбергском и Энтиетемском сражениях. 19 апреля 1863 года Эдмондс дезертировала, так как подхватила малярию и побоялась, что госпитализация откроет её пол. В 1867 году она вышла замуж за канадского механика Л.Г. Силье. Они вырастили трёх детей. В 1886 году за свою военную службу она получила от правительства пенсию. В письме военного министра, отправленного ей 30 июня того года, она признавалась «женщиной-солдатом, которая… в звании рядового …. преданно несла службу в армейских рядах.» Сара Эдмондс Силье умерла 5 сентября 1898 года в Техасе.[11]

Также отчёты AGO сообщают, что 3 августа 1862 года девятнадцатилетний ирландский эмигрант по имени Альберт Д. Джей. Кэшье, имевший стройное телосложение, голубые глаза и темно-рыжие волосы, завербовался в Девяносто пятый Иллинойский пехотный полк. Кэшье преданно служил своему полку до 17 августа 1865 года, пока это подразделение федеральной армии не было расформировано. За эти четыре долгих года Кэшье принял участие примерно в сорока сражениях и перестрелках.

После войны Кэшье работал разнорабочим, заслужил пенсию и в конце концов поселился в доме ветеранов в Квинси, штат Иллинойс. В 1913 году хирург этого дома сделал открытие, что Альберт Д. Джей. Кэшье является женщиной. Вынесенное на публику, это открытие вызвало волну публикаций сенсационных историй про то, как Кэшье всю свою взрослую жизнь прожил, как мужчина. Ни один из прежних соратников Кэшье даже не подозревал, что он – это она. То же самое можно сказать и про его соседей по дому ветеранов. Она умерла 11 октября 1914 года в приюте для душевнобольных.[12] (Свидетельство, данное в 1915 году под присягой её соратником, подтверждает, что её обман был всеобщим).

Несмотря на то, что армия США отрицала сам факт существования женщин-солдат, он был признан ещё в девятнадцатом веке. Поэтому удивительно, что и сегодня о женщинах-солдатах известно немного. Если отдельные современные писатели и обращаются к историям Силье и Кэшье, то большинство историков, пишущих про рядовых той войны, игнорируют присутствие женщин в строю, либо упрощают их деятельность. Несмотря на то, что можно встретить упоминания о них (преимущественно - мимоходом), многие уважаемые историки Гражданской войны полагают, что женщины-солдаты были эксцентричными персонами, и их присутствие было незначительным. Учебники вообще едва ли вспоминают этих женщин.

Хорошим примером могут служить работы Белла Уайли и Мэри Мэйсси. Уайли упомянул «представительниц прекрасного пола, переодевшихся, променявших мётлы на мушкеты и сумевших обманывать всех удивительно долгое время». Но чуть дальше он назвал их «чудачками и оригиналками».[13] Мэйсси ошибочно полагала, что «большинство женщин-солдат, вероятно, были проститутками». [14] Современные исследователи в поисках свидетельств существования женщин-солдат главным образом должны полагаться на дневники времён Гражданской войны или воспоминания, написанные позже в девятнадцатом столетии.

Это правда, что присутствие женщин на военной службе не повлияло на исход кампаний и сражений. Их служба не изменила хода войны. По сравнению с количеством воевавших мужчин, численность женщин была статистической погрешностью. Но эти женщины замечательны, потому что они были там, где им не предполагалось быть. В конце девятнадцатого века газеты обратили внимание на этот факт. Поступки женщин-солдат Гражданской войны были плевком в лицо обществу середины девятнадцатого века, характеризовавшему женщин как слабых, зависимых, пассивных и не интересующихся общественной жизнью.

Женщины-солдаты не могут быть исключены из современных и будущих исторических исследований только на том основании, что они не соответствовали традиционному женскому образу. Данная статья не в состоянии охватить жизнь и военные подвиги всех женщин-солдат, но современные летописцы Гражданской войны и женской истории начали обращать внимание на храбрость женщин в воинском строю.[15] Самое главное, что современные авторы отступают от стереотипного представления этих женщин как проституток, умалишенных, лесбиянок, социальных отщепенок и прочего, что не соответствует их истинному лицу – солдата, по своей воле воевавшего за соответствующее правительство.

Вероятно, трудно представить себе, как женщинам-солдатам удавалось поддерживать необходимую маскировку, и вообще, как им удалось завербоваться. Но видимо, это было очень легко. Одеваясь как мужчины, женщины принимали мужские имена. Вербовщики Севера и Юга не требовали доказательств полового соответствия. Женщины-солдаты при необходимости подтягивали бюст верёвками, наращивали талию брюк и подстригали волосы. Лорета Веласкес носила накладные усы, развила мужскую походку, научилась курить сигары, и, чтобы выглядеть совсем по-мужски, утолщала свою униформу подкладками.

Тогда как рекруты с обеих сторон теоретически были обязаны проходить физический осмотр, эти осмотры были смехотворны. Большинство вербовщиков искало только видимые недостатки вроде глухоты, плохого зрения или хромоты. Ни в одной армии не было стандартов медицинского осмотра, и ответственные за его осуществление едва ли когда-нибудь приказывали рекруту раздеться. О слабом и поверхностном характере вербовочного медицинского осмотра свидетельствует то, что в армии оказалось около 750 женщин.

Встав в строй, удачливые женщины-солдаты, по-видимому, научились действовать и говорить как мужчины. Благодаря униформе, плохо подогнанной по фигуре и большому количеству в рядах солдат несовершеннолетних, женщины, особенно из-за отсутствия растительности на лице, могли сойти за юношей. К тому же, викторианские мужчины, по современным стандартам, были очень стеснительны. Солдаты спали в одежде, купались в нижнем белье, и могли его не менять до шести недель. Многие отказывались пользоваться вонючими, отвратительными траншеями, вырытыми в лагере под уборную. Поэтому женщина-солдат могла не привлекать к себе ненужного внимания, если вела себя скромно, уходила в лес для оправления естественных надобностей и прочих интимных дел, или на рассвете покидала лагерь, чтобы в одиночестве искупаться в близлежащем ручье.[16]

В военном отношении, женщины-солдаты столкнулись с небольшим количеством неудобств. Подавляющее большинство рядовых Гражданской войны раньше были гражданскими людьми, добровольно поступившими на военную службу. Эти солдаты-дилетанты имели слабое представление об армейской жизни. Многие рядовые до войны никогда не стреляли из оружия. Женщины-солдаты учились быть воинами вместе с мужчинами.

Женщины-солдаты легко скрывали свой пол, ради своего желания воевать. Неизвестно, скольким женщинам удалось, подобно Кэшье, Дженкинс или Хант, всю пройти войну неузнанными. Из тех, чей обман был раскрыт, лишь немногие выдали себя тем, что вели себя не «по-военному» или типично «по-женски». Сару Коллинс из Висконсина в том, что она – женщина стали подозревать по её манере надевать обувь, но подобные случаи были редкостью.[17]

Также редкостью были женщины, подобные состоявшим в армии Союза под командой генерала Филиппа Шеридана вознице и рядовому, однажды напившимся и упавшим в реку. Солдаты, спасшие эту парочку, в процессе спасения открыли их пол. Шеридан лично побеседовал с обеими и описывал возницу как грубиянку, а «кавалерист-девицу» как достаточно привлекательную особу, даже несмотря на её неженский загар.[18] Он не упоминает ни их настоящих имён, ни псевдонимов, ни полка, в котором они состояли.

Главным образом, женщины разоблачались после того, как получали серьезные ранения или погибали. Мэри Галловэй была ранена в грудь во время Энтиетемского сражения. Клара Бартон, ухаживая за раненым, разоблачила нежнолицего «мальчика» и уговорила её открыть всем её секрет и вернуться домой после выздоровления.[19] Труп одной неизвестной женщины был найден на Геттисбергском поле 17 июля 1863 года похоронной командой II корпуса армии Союза.[20] Основываясь на местоположении тела, можно сделать вывод, что женщина погибла, приняв участие в атаке Пикетта. В 1934 году в окрестностях Национального Мемориального парка в Шайло поисковики обнаружили останки девяти солдат Союза. Тщательное изучение скелетов показало, что один, пробитый пулей Минье, принадлежал женщине.[21] Имена этих женщин потеряны для потомков.

Некоторые солдаты были освидетельствованы как женщины после попадания в плен. Хороший пример того – Фрэнсис Хук. Она с братом, сироты, завербовались в начале войны. Ей было двадцать два года, она была среднего роста с карими глазами и темно-каштановыми волосами. После того, как её брат погиб в сражении Питсбург-Лэндинг, Хук продолжила свою службу, по-видимому в Иллинойском пехотном полку под именем Фрэнка Миллера. В начале 1864 года конфедераты захватили её около Флоранс, штат Алабама. Она получила ранение в бедро и осталась на поле боя вместе с другими ранеными, также впоследствии плененными. Захватчики разоблачили её, когда поместили в тюрьму в Атланте. После обмена в Грейсвилле, штат Джорджия, она была помещена в госпиталь армии Союза в Теннесси, позже – комиссована и отправлена на Север. Не имея никаких родственников, Хук вновь завербовалась в армию под другим именем и прослужила до конца войны. Впоследствии Фрэнсис Хук вышла замуж, а 17 марта 1908 года её дочь написала письмо в AGO с просьбой подтвердить военную службу её матери. Чиновники AGO стали искать соответствующие документы, и выявили их.[22]

Среди других военнопленных были мадам Коллье и Флорина Бадвин. Коллье была федеральным солдатом из восточного Теннесси, ведшим армейскую жизнь до пленения и заточения в тюрьме на острове Бель Айл, штат Виргиния. Она решила до конца снести все тяготы своего положения и продолжить скрывать пол, надеясь на обмен. Тайна стала известна другому заключённому, который сообщил об этом конфедеративному начальству, отправившему её на Север под белым флагом. Перед самым отправлением Коллье узнала, что в тюрьме на острове осталась ещё одна женщина.[23]

Флорина Бадвин и её муж завербовались вместе, вместе участвовали в боях, в одно и то же время были пленены и помещены в печально известную тюрьму Андерсонвилль. (Дата их пленения неизвестна). Мистер Бадвин умер в лагере, а миссис Бадвин прожила до самого конца существования лагеря в конце 1864 года и была вместе с другими заключёнными переведена в тюрьму во Флоранс, штат Южная Каролина. Там её настигла неустановленная эпидемия, и южный доктор раскрыл её тайну. Несмотря на немедленно начатое лечение, она умерла 25 января 1865 года.[24]

Женщины-солдаты Гражданской войны участвовали в боях, получали ранения, оказывались в плену и погибали на поле битвы. Они шли на войну исключительно по своему выбору, понимая все возможные риски. Причины, заставлявшие их так поступать – различны. Кто-то, как Бадвин и Хук, хотели быть рядом со своими любимыми. Другие, возможно, смотрели на войну как увлекательное приключение. Женщин из бедноты и рабочего класса вероятно привлекала плата за вербовку и регулярное жалование. И, конечно, главным ведущим мотивом был патриотизм. Сара Эдмондс писала в 1865 году: «Я могу лишь благодарить Бога за то, что я была свободной и могла идти вперёд и делать свою работу, и не была обязана сидеть дома и плакать».[25] Очевидно, что и другие женщины-солдаты тоже не хотели оставаться дома и плакать.

И в этом кроется важность женщин-солдат Гражданской войны – не в их индивидуальных достижениях, а в том факте, что они воевали. Хотя их служба не могла оказать серьёзного влияния на ход войны, женщины-солдаты заслуживают памяти потому, что они были необыкновенными революционерками с доблестью выступившими против викторианских взглядов на надлежащую роль женщины. Женщины в солдатском строю, и федералы и конфедераты, отказались оставаться в том месте, которое отвело им общество, даже если им для достижения своей цели стать солдатами и приходилось прибегать к уловкам. Им воевали не только с орудиями противника, но и с гендерными предрассудками их общества.

Женщины-солдаты Гражданской войны заслуживают признания в современном американском обществе потому, что они были первопроходцами. Сегодня женщинам разрешена военная служба, но они по-прежнему не имеют права участвовать в непосредственном боестолкновении. Начавшийся во время войны в Персидском заливе спор – пригодны ли женщины для войны, не окончен до сих пор. Женщины-солдаты Гражданской войны показали себя способными воинами. С исторической точки зрения женщины, воевавшие с 1861 по 1865 годы, опередили не только своё время; они опередили и наше время тоже.

Спойлер:

Текст: © 1993 Dee Anne Blanton, опубликован в NARA: Prologue. Spring 1993.
Перевод: © 2006 Северная Америка. Век девятнадцатый

Женщины в период Гражданской войны в США.

Представлены основные факты из жизни женщин периода Гражданской войны в США, приведены данные о тех сферах деятельности, которые были открыты
для женщин в период конфликта. В статье получила разработку тема борьбы женщин за реализацию своих прав. Статья знакомит читателя с теми последствиями в жизни и статусе женщин, к которым привела Гражданская война.

История Гражданской войны в США представлена широким кругом исследований по основным периодам, событиям и итогам данного исторического события. Однако новые источники и методологические подходы позволяют проанализировать новые темы, что расширяет представление о событиях Гражданской войны [1, c. 41–56]. Одной из таких тем является исследование жизни женщин [2, c. 131–189].

Источники по данному вопросу представлены: мемуарами [3], речами [4], документами законодательного характера [5], законами [6], «конституциями» женского суфражистского движения периода Гражданской войны [4], фольклором [7, с. 257–260], статистикой [8], фотографическими материалами [9], археологическими данными [10].

Однако, как заявляют Е.М. Мейси [11], И.А. Чанг [12, c. 63–80], У. Гарисон [13, c. 7–12], М.Р. Фурби [14, c. 1–7], не исследованным остается положение
женщин в период Гражданской войны, их социальный статус, изменение их материального положения.
В статье исследованы сферы деятельности, в которых могли проявить себя женщины в исследуемый период, как-то: благотворительная деятельность, служба в качестве медсестер, учительская работа, шпионаж, служба в армии, административная служба, работа на фабриках, суфражистское движение.
Статистические данные свидетельствуют о том, что к началу Гражданской войны на территории США
проживало 11206627 женщин [11]. Американское общество этого времени было далеко от того, чтобы признать за женщинами равные права с мужчинами.

Согласно С. Эдмондсу [15, c. 13–27], М.Г. Холанду [16, c. 3–11], Дж.Е. Шульцу [17, c. 1–11], они не могли влиять ни на политическую обстановку в стране,
ни на ход военных действий.

Важнейшим направлением в деятельности женщин во время Гражданской войны было занятие благотворительностью, а также служба в благотворительных организациях. От общего числа всех благотворительных и общественных организаций в США, женских организаций насчитывалось приблизительно 20% [2]. Женщины собирали деньги и гуманитарную помощь солдатам на фронте. Согласно Дж.Е. Кашину [18,c. 2–12], Дж. Пэрри [19, c. 2–12], М.П. Коллину [20], Р.Н. Коуту [21, c. 363–366], с началом Гражданской войны благотворительные организации возникли как в Союзе, так и у конфедератов [20, c. 85–148]. Такие женщины, как П.М. Корнелия [22, c. 23–162], К. Стоун [23, c. 167–367], С. Морган [24, c. 395–534], М. Чеснот [25, 3–263], В. Дэвис [18, c. 80–106], А. Ли [26, c. 121–140], К. Камминг [27, c. 3–8], впервые почувствовали, что они могут быть полезны не только в домашней сфере, но и на общественном поприще. Они воспользовались этой возможностью, так как верили, что помогают не только мужчинам, ушедшим на фронт, но и способствуют тому, чтобы в будущем за ними, в силу их заслуг во время войны, признают равные с мужчинами права. Тем не менее, пишет
Дж. Этти, уже в самом начале войны стало ясно, что это будет трудным делом, так как все женские благотворительные общества возглавляли мужчины
[28, c. 55], которые считали, что женщины не должны общаться с незнакомцами противоположного пола. Надзорные и контрольные государственные
органы, по замечанию Д.Г. Фоста, боялись того, что подобное общение между медсестрами и ранеными и болеющими солдатами может привести к падению
нравственности в войсках [29, c. 1200–28]. Только немногие женщины, такие как Э.Х. Хокс, могли стать врачами [30, c. 1–30].

Работа в качестве медсестер в госпиталях также была доступной для женщин сферой деятельности. Социальный состав женщин-медсестер не был однородным. Среди них были как женщины из низших слоев американского общества, так и те, кто происходил из общественной элиты. Согласно Н.Б. Бейкеру [31], А.Д. Вуду [32], Дж.Р. Брумгарту [33, c. 3–46], их отношение к службе в госпиталях не было одинаковым.
Для женщин из средних и низших слоев возможность помогать солдатам была необходимой ступенью на пути к политической и социальной независимости.
Для женщин из богатых семей служба в качестве медсестер была всего лишь неприятной обязанностью. Они всячески давали понять, что остальные женщины, работающие с ними, являются лишь обслуживающим персоналом, который не может быть им равным и должен исполнять всю «грязную» работу. Среди женщин-медсестер особую известность заслужили: Э. Биккердайк [31], Х. Роупс [33, c. 47–130], К. Хэнкок [34, c. 7–167], Л.М. Элкот [35].

Одним из способов проявить себя был сбор информации о противнике, т.е. шпионаж. Об этом написано достаточное количество исследований, опубликованы
дневники и воспоминания женщин-шпионок, среди них особой известностью пользуется Е. Ван-Лью [36,c. 25–106].
Сфера шпионажа давалась женщинам довольно легко. Историки Л.С. Сизер [37], Н. Блэкмен [38,c. 182–245], Х.Д. Уинклер [39, c. 89–94], Е.Р. Варон
[40, с. 216–241], Д.Д. Раян [36, c. 107–112] считают, что женщинам было легче войти в доверие, производить сбор информации. Наказание, получаемое ими
в случае их раскрытия, было довольно мягким. Благодаря своей деятельности в качестве шпионов, эти женщины становились национальными героинями.

Женщины сражались в военных подразделениях наравне с мужчинами, скрывая свою половую принадлежность. Особую известность приобрели
такие женщины-солдаты, как С.Р. Уэйкман [41,c. 1–16], Л.Ж. Веласкес [42]. Согласно исследованиям Д.А. Блэнтон [43], Б. Тсуи [44], А. Сильвей [45,
c. 27–40], медицинское обследование перед приемом в армию было довольно поверхностным и необязательным, поэтому женщины могли выдавать себя за
мужчин до тех пор, пока в силу тех либо иных обстоятельств их тайну не раскрывали. Другой возможностью реализовать себя, продвинуться по социальной лестнице, сравнявшись в правах с мужчинами, была учительская и научная деятельность. Профессия учителя не имела ярко выраженного мужского характера, тем не менее в качестве учителей в основном набирали мужчин. Поэтому женщинам приходилось и в данном случае разрушать стереотипы общества, ориентированного на мужчин. Согласно Л.Д. Гинзбергу [46], Л.Б. Сэлек [47,c. 91–116], В.Е. Рэйли [48], М.Р. Левин [49, c. 51–100], их главной целью было получение независимости и самостоятельности. Самым известной женщиной-учителем признают С.Ж. Фостер [48].

Для многих женщин интеллектуальная работа была смыслом жизни. К сожалению, социальные и экономические реалии школьного преподавания оставляли желать лучшего и разочаровывали многих из тех, кто питал некоторые иллюзии по поводу возможности просвещения подрастающего поколения. Учительская работа плохо оплачивалась и не давала возможности для повышения квалификации.

Некоторые женщины работали в качестве административных служащих в исполнительной ветви американского правительства – Санитарной комиссии США. Как замечают С.А. Уотс [50, c. 9–10] и Ж.А. Гизберг [51, c. 31–52], это было вызвано оттоком образованных мужчин на фронт и невозможностью набрать новых работников. Благодаря этому такие женщины, как Э. Блэквел, Д.Л. Дикс, Х.У. Бэлоус [11, с. 25–42], получили возможность опосредованного участия в политической жизни американского общества. Тем не менее эти должности замещались женщинами из высших социальных слоев. Менее обеспеченные женщины не имели возможности попасть в правительственные отделы и ведомства. Но даже исполнение престижных административных функций считалось для женщин из высших кругов делом недостойным и унизительным.

Женщины, которые стремились занять заведомо мужские должности, подозревались в распущенности и аморальности. Причем это касалось женщин любого материального достатка. Однако женщины из привилегированных слоев получали оклад гораздо больший, чем женщины из менее привилегированных
общественных групп. Особое место среди женского населения занимали те, кто трудился на фабриках. Как считает Т. Вэйс [52], женщины, которые нанимались на фабрики, жили в сложных материальных условиях и подвергались унижениям со стороны мужчин. Для выходцев из рабочего класса возможность достойной жизни была маловероятна. Степень смертности, болезней и увечий среди женщин-работниц была довольно велика.
Женщины получали в два раза меньше, чем мужчины, выполняя тот же объем работ.
Женщины писали петиции и обращения к чиновникам и министрам с просьбами реформировать их быт.

Важным направлением деятельности женщин стало участие в профсоюзах с целью защиты своих прав. Дж. Гизберг [53, c. 68–91] доказывает, что желание
женщин бороться за свои права на фабриках встречало осуждение и сопротивление со стороны не только работодателей, но и мужской части профсоюзов.
Профсоюзные лидеры заявляли, что женщины в необоснованном стремлении к независимости мешают общему делу освобождения рабочего класса. Таким образом, у рабочих наметился раскол по вопросу о женской эмансипации. Мужчины-рабочие чувствовали больше опасности со стороны женщин с феминистическим мировоззрением, чем от работодателей и промышленников. Мужчинам казалось, что феминистки с их оторванными от реальности
лозунгами только еще больше дискредитируют рабочее движение. В ответ на это женщины прибегали к забастовкам как к одному из способов быть услы-
шанными обществом.

В отдельную категорию можно выделить суфражистское движение. А.Д. Гордон [54, c. 27–28], Е. Грифит, Л.Д. Гинзберг [46, c. 108–144] считают, что данное движение появилось в рамках аболиционистского движения, но впоследствии, отколовшись от последнего, функционировало совершенно независимо. Самыми известными представительницами этого движения были Э.К. Стэнтон, Л. Мотт, Ш. Вудворд, С.Б. Энтони, А. Гримке [55, c. 405–568].

Большое значение имеет изучение жизни афро-американок. Следует отметить труды таких историков, как Е. Форбс, П.С. Маккиссак, Н.И. Пэинтер, М.А. Маклорин, Х. Джейкобс. Они исследуют жизнь женщин-афроамериканок – С.К. Тэйлор, С. Трус, Селии, М.В. Стюарт [56, c. 211–228]. Жизнь коренных
американок до настоящего времени остается малоизученной [57, c. 6–25].

Таким образом, жизнь женщин периода Гражданской войны в США отличалась сложностью и противоречивостью. С одной стороны, в это время продолжают существовать старые мужские предубеждения о неполноценности женщин, их неспособности к самостоятельному существованию. Женщинам отказывали в возможности заниматься политикой и общественной деятельностью, иметь движимое и недвижимое имущество, торговать. С другой стороны, Гражданская война нарушила прежнее течение жизни, выдвигая женщину на ответственные общественные посты. Война сглаживала противоречия, существовавшие между мужским и женским населением США. Тем не менее Гражданская война в США отсрочила решение «женского вопроса», так как патриотические настроения, а также предубеждения мешали взвешенному пониманию проблемы наделения женщин равными правами с мужчинами. Гражданская война внесла негативные моменты в жизнь женщин, мешала их интеллектуальному и материальному развитию.

Э.И. Белякин.

Спойлер:

Незаметные подвиги южанок.

Гражданская война в США (1861-1865) оказалась самой кровопролитной войной в истории Америки. В ходе этого конфликта погибло 650 тысяч американцев (больше, чем в первой и второй мировых, Вьетнамской и Корейской войнах вместе взятых). Мужество и отвага солдат, как Союза, так и Конфедерации неоспоримы. Патриотизм, вера в правильность избранного пути не давали солдатам отступать, несмотря на тяжелейшие условия.

Однако нельзя забывать о том, что женщинам обеих сторон пришлось столкнуться с трудностями, соизмеримыми с тяготами солдат на поле боя. Нельзя не учесть тот факт, что женщины Юга испытывали куда более серьезные трудности, чем северянки. Юг ощутил на себе весь ужас инфляции и блокады. Изучая жизнь американок через призму повседневности, оценивая их вклад в процесс последующей эмансипации, уместно решить ряд задач:

во-первых, необходимо выявить основные проблемы в повседневной жизни, с которыми сталкивались южанки во время Гражданской войны;

во-вторых, выяснить наиболее распространенные способы преодоление трудностей в быту;

в-третьих, охарактеризовать условия, в которых трудились медсестры Конфедерации.

Подвиги, которые совершали рядовые южанки, зачастую оставались незамеченными. Дамы, за редким исключением, вели борьбу не с врагом на поле боя, а с нуждой и бедностью. Нельзя не заметить, что такая «борьба» не была лишена изобретательности и шарма. Женщины шли на всевозможные уловки для того, чтобы создать комфортные условия для себя и своих близких даже в условиях военного времени.

На территории Конфедерации цены на товары первой необходимости достигли заоблачных значений, а доходы жителей Юга практически не росли. Рацион среднестатистического южанина очень изменился по причине нехватки денег, а так же из-за нерегулярных поставок продуктов [1]. Дефицит некоторых товаров был крайне острым. Так, например, соль превратилась из товара массового потребления в роскошь. Люди были вынуждены искать ей замену. Наиболее распространенный способ добычи «собственной» соли был описан южанкой П. Хаг (P. Hague), в годы Гражданской войны проживавшей на плантации в штате Алабама. Она писала в своих воспоминаниях: «Иногда мы выкапывали соленую землю из-под коптилен...» [2]. Затем выкопанная почва подвергалась нехитрой обработке горячей водой, «...соль, полученная таким образом, была вполне пригодна к употреблению, и мы не жаловались» [3]. Чай, наравне с солью, стал большой редкостью на столах конфедератов. Однако южанки нашли вполне достойную замену чаю - сушеные листья малины. По словам мисс Хаг, «листья малины считались самой лучшей заменой чаю. Высушенные листья ежевики и черники тоже служили вкусной альтернативой чаю» [4]. Не менее важной проблемой была невозможность наслаждаться вкусом кофе. Кофе не относился к категории продуктов первой необходимости, но его отсутствие казалось немыслимым, так как южане не привыкли отказывать себе в чем-то. Южанки нашли выход и из этой затруднительной ситуации. Самым лучшим заменителем кофе считались зрелые плоды гибискуса, который многие конфедераты выращивали на своих полях. Еще одной заменой могли послужить тонко нарезанные и обжаренные кусочки сладкого картофеля - батата. Однако, как заявляли южане, этот заменитель кофе значительно уступал зернам гибискуса [5].

Дефицит коснулся не только продуктов питания. Ввиду отсутствия собственной развитой легкой промышленности, южане до войны заказывали одежду из Франции и Англии или покупали на Севере. Гражданская война лишила их этой возможности. Здесь уместно было бы процитировать знаменитую героиню романа «Унесенные ветром» Скарлетт: «...шелка, корсеты из китового уса, одеколоны, журналы мод и книги становились малодоступной роскошью» [6]. Эта краткая характеристика сложившейся ситуации достаточно полно отображает реальное положение дел в Конфедерации. Богатые плантаторы привыкли выписывать одежду и предметы интерьера из Европы. Состоятельные южанки крайне болезненно переживали недостаток привычных и, казалось бы, таких обыденных предметов, как наряды, шляпки, дорогая ткань и изящная обувь.

На Юге имелось несколько хлопкопрядильных фабрик, но, по словам мисс Хаг, «...с началом войны они (фабрики) оказались неспособны удовлетворять нашу потребность в разнообразной одежде» [7]. Изобретательность южанок помогла им и в этой трудной ситуации. Большинство южных семейств стали выполнять функции «хлопкопрядильной фабрики в миниатюре». Женщины сами изготавливали одежду с помощью прялок и сновальных машин. Мисс Хаг вспоминала: «Куда бы ты не направился, повсюду были слышны гудение прялок и звон ткацкого станка» [8]. Южанки, привыкшие носить изысканные английские и французские наряды, не остановились на изготовлении однотонной хлопчатобумажной одежды. Они придумали множество способов ее окраски. Листья мирта использовались для придания тканям «приятного серого цвета», корешки растений, сушеные листья и ягоды, орехи - коричневых оттенков [9].

Южанок интересовал не только собственный внешний вид. Многие женщины добровольно взяли на себя обязанности медсестер. Женщины Юга отдавали все силы работе в госпиталях и больницах, стараясь хоть как-то облегчить страдания солдат. Так, С. Блэкфорд (S. Blackford), южанка, работавшая медсестрой в годы Гражданской войны, писала в своем дневнике: «Если бы не женщины, то многие из них (солдат) умерли бы с голоду» [10]. Доказательством того, что медсестры Конфедерации были едва ли не единственными, кого интересовала судьба раненых, является дневниковая запись Миссис Блэкфорд: «Конечно, доктора проделывают большую работу, некоторые врачи трудятся целыми днями, но большинство из них - нет. У врачей есть свободный доступ к складам больницы, и они утоляют свои собственные потребности, выпивая весь запас бренди и виски, предназначенный для раненых» [11]. Необходимо отметить, что врачи злоупотребляли своим положением повсеместно. Медсестра Фиби Йетс Пембер писала: «Месячный запас виски, который я имела право выписывать, находился в хранилище под контролем аптекаря и его сотрудников. Кварты и пинты выдавались по любому указанию хирургов, или их заместителей, поэтому емкости высыхали раньше, чем я получала право выписать новую порцию» [12]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что медсестры вынуждены были бороться не только с болезнями, антисанитарией, голодом, но и с собственными коллегами-мужчинами, которые собственные интересы ставили превыше блага солдат.

Женщины Юга испытывали значительные трудности в выполнении своих обязанностей в госпиталях отчасти и потому, что в большинстве своем они не имели никакой профессиональной подготовки. После тщательного изучения всех, имевшихся в нашем распоряжении источников, мы находим подтверждение тому, что медсестры не имели никакой квалификации. Южанки в письмах, дневниках, мемуарах не указывали на наличие у себя опыта предыдущей работы в медицинской сфере. Женщины либо сами принимали решение о поступлении на службу в полевые больницы и госпитали, либо направлялись туда по чьей-то просьбе или предложению, но крайне редко медсестрами женщины становились в силу своей профессии [13].

Отсутствие квалификации не мешало женщинам выполнять возложенные на них сестринские функции, приобретать новые знания и умения медицинского характера и реализовывать их на практике. Необходимо отметить, что в этом они преуспели. В качестве доказательства можно привести статистические данные, которые указывают на то, что процент смертности солдат в госпиталях обеих враждующих сторон постепенно снижался. Показатель смертности солдат был значительно ниже, чем во времена Американо-Мексиканской войны 1846-1848 гг. В течение Мексиканской войны более девяноста процентов всех смертей приходилось на смерти не на поле боя, а в госпиталях и больницах. В Гражданской войне погибло 650 тысяч человек. Союз потерял 30,5 % своих солдат непосредственно в ходе сражений, а Конфедерация - 36,4 % соответственно. Остальное количество людей погибло от ран и болезней в госпиталях и больницах [14]. В 19 веке такие данные рассматривались как крайне оптимистичные. Немаловажная заслуга в спасении жизней и улучшении условий содержания солдат в госпиталях принадлежала женщинам.

Успешное преодоление американками беспрецедентных трудностей и испытаний периода Гражданской войны способствовало формированию нового представления о месте и роли женщины в обществе, придало импульс развертыванию суфражистского движения в США.

Немцева Ю.В.

Спойлер:

Двойной агент.

Лорета Джанета Веласкес (1842-1897) - американка, которая, по её утверждению, служила в рядах вооружённых сил США, участвовала в Гражданской войне на стороне конфедератов, была шпионом и выдавала себя за мужчину по имени Гарри Т. Бьюфорд. Вся известная информация цитируется по книге мемуаров Веласкес, "Женщины в битве: повесть о службе, приключениях и путешествиях Лореты Веласкес, также известной, как лейтенант Гарри Бьюфорд". Насколько события, описанные в ней, достоверны - неизвестно. За неимением конкретных доказательств и документов, подтверждающих похождения Бьюфорда, правдивость мемуаров находится под вопросом.

Веласкес была уроженкой кастилии, приходилась родственницей губернатору Кубы - дону Диего Веласкесу, и художнику Диего Родригесу Веласкесу. Её отец был испанским чиновником, плантатором, у которого были земли на Кубе и поместье в Мехико. Детство прошло в Пуэрто де Пальмас. Лорету учили быть "маленькой леди", но она часто убегала играть с детьми слуг, поэтому в конце концов разгневанная бабушка наняла ей бонну, чтобы та приглядывала за девочкой и учила её английскому. Лорета быстро освоила иностранный язык, и принялась читать. Её восхитила история Жанны Д'Арк. Она устраивала театральные представления, где всегда играла мужские роли - Христофора Колумба и капитана Кука. Больше всего ей хотелось путешествовать, и не брать на себя обязательства перед семьёй - она верила, что прославится на какой-нибудь войне, станет героем. В 14 лет девушку отправили в Новый Орлеан, где та поступила в закрытый пансион на обучение. Но вскоре Лорета убежала оттуда, и в 1856 году вышла замуж за военного, обозначенного в мемуарах просто - "Уильям, офицер армии США". Семья от неё отреклась. Лорета попыталась создать своё "гнёздышко", родила Уильяму трёх детей, но они умерли, и она вернулась к идеалам "защиты правого дела" - тем более, что вся страна готовилась воевать. С началом Гражданской войны муж Веласкес завербовался в войска южан. Его уговорил на это отец, и жена не осталась в стороне - Лорета, во-первых, не хотела с ним расставаться. Во-вторых, куда больше ей нравилась идея - вместе пойти в бой. Уильям посмеивался над её отчаянной храбростью, и решил проучить супругу: дал ей один из своих мундиров и пригласил пройти в салун, чтобы она поняла, как грубо себя ведут мужчины в отсутствии женщин. Однако атмосфера не испугала Веласкес, а когда двое приятелей Уильяма не узнали её, ещё больше утвердилась в мысли, что хочет быть добровольцем. В апреле 1861 Уильям уехал на фронт, думая, что "милая жёнушка" передумала. А та заняла денег, пошла к портному, заказала униформу - мундир на размер больше, чтобы скрыть несовершенства фигуры, постриглась, и - вот удивительное превращение! Не было больше заботливой матери и послушной жены. Красавец-конфедерат, мятежник стоял перед зеркалом. Друг достал ей документы на имя Гарри Бьюфорда, и - юный лейтенант отправился в Арканзас. План был прост, и тешил тщеставие воина - надо было завербовать батальон и привести под командование Уильяма. За четыре дня Бьюфорд набрал 236 добровольцев, переправил людей в Пенсаколу (штат Флорида). Муж не узнал новоприбывшего офицера, и, конечно же, был в шоке, когда тот открылся ему "за какой-то палаткой". Отправлять домой бунтаря не было смысла - Лорета обязательно придумала бы что-нибудь ещё. Начальство было только радо появлению удачливого вербовщика, поэтому он остался, а Уильям принял батальон и начал тренировать людей. Бьюфорда сделали адьютантом, он поехал в Новый Орлеан с поручением, где его и догнала ужасная весть. Уильям погиб, в его руках взорвалась винтовка, когда он демонстрировал её действие солдатам. Собственно, никого больше Лорета не знала - не к кому было возвращаться, поэтому она решила хранить всё в тайне. Бьюфорд участвовал в первом сражении при Булл Ране. Он устал от лагерной жизни и отправился на поиски приключений: предложил командованию свои услуги "шпионки" - естественно, ему не составляло особого труда перевоплотиться в женщину. Якобы в этой роли он даже был представлен Аврааму Линкольну и военному министру Саймону Камерону. Ему понравился президент, как человек - но политику он проводил неверную. Бьюфорд вернулся на Юг, и его сделали разведчиком - но он предпочёл уехать в Теннесси. Там он вместе с войсками конфедератов удерживал осаду форта Донельсон. Бьюфорда ранили. Никто не узнал про его секрет, потому что молодой человек предпочёл сняться с места, и отправиться в Новый Орлеан на лечение. Там его арестовали "янки", справедливо посчитав его шпионом. Вина доказана не была, но лейтенанта выдворили из города. Свою часть Бьюфорд нагнал в Шило, нашёл рекрутов, которых он набрал в Арканзасе, и стал командовать батальоном. Он вёл их в бой при Шило, а позднее был ранен осколком от снаряда - когда хоронил погибших. Армейский доктор мало того, что осматривал рану, он установил "двойственную природу" Бьюфорда. Во избежание шумихи Бьюфорд снова поехал в Новый Орлеан, где передал своих подопечных майору Батлеру. Мужскую униформу он снял, хотя вытребовал себе должность шпионки - в этом качестве Бьюфорд неплохо себя показал. Когда в Ричмонде его "раскрыли", он начал путешествовать под настоящей фамилией. Чтобы отвести подозрения, Веласкес "вышла замуж" за капитана Томаса де Кальпа (который вскоре умер в госпитале Чаттануги). Бывший лейтенант поднимал мятеж в лагерях военнопленных в Огайо и Индиане, воодушевляя конфедератов. Служившие под его началом солдаты вспоминали его, как "настоящего мужчину", и отказывались верить слухам. После окончания войны новое правительство было готово многое припомнить Лорете Веласкес, и та уехала в европейское турне. Она снова фиктивно вышла замуж за некоего майора Вассона и эмигрировала в Венесуэлу. Вернуться в Штаты "неуловимому шпиону" удалось лишь в середине семидесятых годов, и приехал он не с пустыми руками - в 1876 году мемуары поступили в продажу. Их истинность тут же начали оспаривать, но массовому читателю книга пришлась по душе.
Предисловие и словарь к книге, написал Джесс Альман, профессор истории в университете Мехико. Нынешние читатели делятся на два лагеря: те, кто штудирует книгу, как приключенческий роман, и те, кто воспринимает её автобиографией - полной удивительных событий. Жанр определить достаточно трудно, потому что есть там элементы и любовного романа, и заметок путешественника, и шпионских мемуаров, и исторической хроники. Критики не сошлись во мнении, кем считать Веласкес - авантюристкой, патриоткой, героем, транссексуалом.

Лорета Джанета Веласкес умерла в 1897 году.

Роман "Унесенные ветром": образ Скарлетт О'Хара.

Роман «Унесённые ветром» (1936) Маргарет Митчелл назвать женским сложно из-за темы Гражданской войны и чисто мужских зарисовок. Вместе с тем главная героиня Скарлетт О’Хара не представляется читателям иначе как своенравной красавицей с горящими зелёными глазами в своём излюбленном поместье Тара. Историки и литераторы часто бросаются в крайности, когда говорят о ней, то представляя исключительно в чёрном свете довоенную рабовладельческую систему с её элитой, то наделяя характер героини феминистскими чертами. Однако мало кто задумывался о том, как точно Скарлетт О’Хара воплощает в себе образ женщины Конфедерации.

Бесспорно, в романе Юг нарисован чересчур сентиментально, а Митчелл сама признаётся в стремлении не к исторической точности, а к захватывающему содержанию. Региональная история воплощает в себе национальную трагедию, и участь Тары и жителей Атланты олицетворяет бедственное положение целого Юга. Кроме того, страдание женщины и её судьба переплетаются с историей Конфедерации. Пожар Атланты и опустошение Тары символизируют разрушение Старого Юга. Уже во время Реконструкции вместе с Атлантой, встававшей из пепла, отстраивается на новый лад и жизнь Скарлетт.

Об образе южной аристократки правильнее говорить не как о чём-то естественном, а, скорее, как о предписанном. Действительно, правительство Конфедерации, не имея возможности заставить женщин участвовать в войне, всячески превозносит женский героический долг: отдавать мужей и сыновей во имя великой цели. А Юг, как известно, имел древние традиции гордости и стойкости своих женщин. Таким образом, за очень небольшое время идеал женского самопожертвования во имя семьи и дома трансформировался в наиболее благоприятствующую войне установку.

Парадная напыщенность и предвоенная бравурность, уверенность в лёгкой победе и неготовность видеть войну в её истинном свете буквально кричат в ранних образах женщин Конфедерации, как, впрочем, и в поведении большинства людей. Женщины, полные патриотизма, даже пристыжают колеблющихся мужчин и заставляют их идти на войну, девушки не выходят замуж за тех поклонников, кто не отличился в бою. После чего женщины стремительно бросаются организовывать благотворительные акции: сборы средств, продуктов и другие добровольческие мероприятия.

Они скорее хотят видеть своих мужчин мучениками, отдавшими свою жизнь, защищая Родину, и если такое случается с поклонником, девушки признают помолвку и соответствующим образом скорбят о погибшем. Скарлетт не собирается разыгрывать страдалицу и находить прелесть в войне, которая отбирает мужчин, предназначенных для того, чтобы её окружать. Другие женщины признаются в подобных мыслях в своих дневниках и окончательно отказываются от импульсивно навязанных ролей, когда романтизм войны спадает.

Однако Скарлетт окружают именно такие, полные искусственных мотивов женщины, ярким примером которых является Мелани Уилкс, на протяжении длительного времени признававшаяся воплощением женского идеала. Скарлетт зачастую оказывается одна в своём безразличии к войне. Она говорит: «Этой весной на всех вечерах царила такая тоска, потому что мальчики разучились говорить о чём-либо другом» [1]. И даже когда война разражается по-настоящему, Скарлетт представляется наиболее тщеславной и неблагодарной на фоне остальных женщин, самоотверженно помогающих Конфедерации.

До того, как Гражданская война изменила гендерные роли, женщины Юга воспринимали своё подчинённое положение как естественное состояние вещей. В определённого рода «патриархальной сделке» женщины обменяли свою самоотверженность на заботу и защиту своих мужчин. С сецессией Юга они вступили в подобную сделку, только уже со своей новой страной. Женщины согласились подчиниться новым предписаниям и правилам женского поведения в обмен на защиту Конфедерации. Когда же страна не сдержала своё обещание и оставленные на произвол судьбы женщины должны были позаботиться о себе сами, они не стали держать своих обещаний стране. И когда история поворачивает события таким образом, Скарлетт перестаёт стоять в одиночестве в своём отречении от женского идеала в Конфедерации.

Недостаток тканей во время блокады Союзом побережья представлен ужасающей проблемой для женщин Юга. В отличие от продуктов питания, которые имелись в достаточном количестве на осаждённых территориях, Конфедерация никогда полностью не обеспечивала себя тканями. Нехватка модной одежды и аксессуаров была огромным психологическим стрессом, и особенно била по женщинам, привыкшим относиться к одежде как к показателю социального статуса и теперь отказывающихся носить домотканые вещи. Что касается Скарлетт, то любая другая южанка с радостью бы приняла в подарок зелёную шляпку, если бы Ретт Баттлер ей предложил её. Когда последствия блокады побережья янки и разрушение ими основных транспортных магистралей стали более ощутимыми, они перевешивают неосязаемую награду за поддержание образа женщины Юга, и тогда, бросая определённый вызов обществу и государству, а, по сути, просто устав от лишений, представительницы южной элиты на время возобновляют пышные торжества у себя в домах. Интересно, что общественная система, отражённая в романе, скорее находит оправдание подобной экстравагантности женщин высокого класса, чем поведению бедных горожанок. Связь Конфедерации и представительниц элиты всё ещё прочна, и обещания страны имеют вес.

Ещё одной важной ролью в образе женщин Конфедерации стала роль сестёр милосердия, так воспеваемая в обществе. Усталость Скарлетт после непродолжительного опыта в госпитале и её нежелание более видеть умирающих и кричащих мужчин проигрывает на фоне неизменной самоотверженности, с которой работает Мелани. Однако не всё так просто, как может показаться, и южное общество, поощряя благотворительные инициативы женщин, с недоверием воспринимает их нахождение в госпиталях, где приличные белые девушки общаются с мужчинами из низших социальных слоёв и видят обнажённые части мужского тела. Несмотря на противоречие с господствовавшими в истории стандартами милосердия, Скарлетт и здесь воплощает образ настоящей южной аристократки, которая, как и многие другие, по словам Ретта, не создана для больных мужчин.

В течение десятилетий южанки принимали как должное своё место в половой и расовой иерархии системы. Несмотря на то, что женщины играли важную роль в управлении плантациями, никто из них не был готов взять на себя всю ответственность. Скарлетт, безусловно, показывает распространённое вынужденное руководство женщин в доме. Возвращаясь домой, она стремилась найти кров и защиту, а в результате вся ответственность за сохранение семейного поместья сваливается на её хрупкие плечи. Без мужского присутствия разрушается институт рабовладения. Иллюзии женщин о лучшем положении рабов в доме хозяина рушатся, когда большая часть чернокожих покидает плантации. В данной ситуации женщины испытывают помимо недостатка работников страх применения жестокости со стороны бывших рабов.

Раздражение Скарлетт в связи с падением Старого Юга было принято считать ещё одним примером эгоизма главной героини. Однако отсутствие жалости к бросившей её и её семью стране ещё прочнее связывает судьбу Скарлетт с судьбами других аристократок Юга. Сделка с Конфедерацией не удалась. Женщины были готовы пойти на жертвы, но эти жертвы не заканчивались. Они были готовы взять на себя заботу о своих семьях, но не в одиночку. Новая ответственность на плантациях с обостряющимися отношениями с рабами и угрозой, исходящей от солдат армии Союза, сделали эту ношу слишком тяжёлой. Их отказ жертвовать более был и в экстравагантности нарядов посреди блокады и боёв, и в отказе сидеть с ранеными, и в петициях государству с просьбами оказать обещанную поддержку. И здесь мы убеждаемся в образе южной аристократки, воплощением которого является именно Скарлетт. Её тщеславие и эгоизм рассматриваются уже как разочарование, страх и крушение иллюзий южных женщин во время войны. Характер Мелани Уилкс, которая кажется идеальной, оказывается одномерным и проигрывающим в сравнении со сложным и правдивым образом Скарлетт, не желающей быть слепо преданной Конфедерации и защищать жизнь, «унесённую ветром».

Нечаева В.

Спойлер:

"...Пока устанавливались наши орудия, некая юная леди, чей дом оказался как раз между двумя противоборствующими армиями, на полном скаку примчалась к тому месту, где мы с генералом [Юэллом] восседали на конях, и начала взахлеб рассказывать нам о том, что ей удалось увидеть. Эта вирджинская девушка, не старше семнадцати-восемнадцати лет, взнуздала свою лошадку прямо перед носом у войск генерала Макдауэлла, готовящихся к переходу ручья вброд, и сейчас буквально дрожала, охваченная воинственным духом. Она была решительно убеждена в том, что у нее есть о чем нам рассказать, что ее информация имеет для успеха нашего дела огромное значение... Генерал Юэлл сначала вежливо выслушал девушку в течение нескольких минут, а потом показал ей на батареи Союза, спешащие открыть огонь по позициям конфедератов, и произнес в своей торопливой и старомодной манере: "Посмотрите в ту сторону, посмотрите, мисс! Разве Вы не видите на опушке леса всех этих мужчин в синей одежде? Видите, как они заряжают большие пушки? А ведь они собираются стрелять, стрелять быстро - и прямо по нам. Вас убьют. Менее, чем через минуту, Вы превратитесь в мертвую барышню. Убирайтесь отсюда. Прочь!" Девушка же равнодушно окинула взглядом синие мундиры и большие пушки и, вместо того, чтобы отреагировать на настойчивое указание "убираться", продолжала свой рассказ.

Генерал Юэлл, бывший тогда заядлым старым холостяком, знал о женщинах гораздо меньше, чем о диких индейцах, поэтому он сильно удивился такому проявлению женской отваги. Он уставился на нее, всем видом изображая крайнее изумление, потом неожиданно повернулся ко мне и с комком в горле сказал: "Женщины... Послушайте меня, сэр, из женщин вышла бы отличная бригада - если бы только не змеи и пауки!" А потом добавил, слегка успокоившись: "Женщины не возражают против пуль - потому что они пуль не боятся. Зато один черный полоз может обратить в бегство целую женскую армию".

Генерал не был далек от истины. Требуется крайняя опасность, особенно, если эта опасность угрожает делу или объекту, к которому обращены их страсти, привязанности и симпатии, чтобы поколебать восхитительную смелость, присущую женщинам. В подобных условиях они в состоянии без всяких раздумий бросить вызов самой смерти. Я убедился в этом на своем опыте. Я собственными глазами видел миссис Гордон на улицах Винчестера, объятую патриотическим пылом, призывающую дрогнувших конфедератов остановиться и дать отпор наступающим войскам Союза. Она тогда была настолько захвачена страстью..., что не обращала ни малейшего внимания на визжащую картечь и летящие ядра и, казалось, не замечала ежеминутно грозящей ей опасности. Однако, при виде летучей мыши она бы бежала, сломя голову, а вид простого жука мог вселить в нее чувство паники..." - Джон Б. Гордон, генерал-майор армии Конфедеративных Штатов, после войны - сенатор, губернатор Джорджии.

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post43782133/

За независимость Юга сражались не только мужчины. Восхитительная Евгения Леви Филлипс родилась в 1820 году в Чарльстоне, Южная Каролина, в большом и процветающем еврейском семействе Джекоба Клавиуса Леви и Фанни Йейтс; в 16 лет она вышла замуж за успешного алабамского адвоката Филипа Филлипса. У Евгении и Филипа родились девять детей; их брак пережил и хорошее, и плохое (в частности, сильный пожар уничтожил их дом и собственность в Мобиле, но Филлипсу все-таки удалось восстановить пошатнувшееся в результате этого несчастья финансовое благополучие семьи).

Филлипс занимался не только юридической практикой, но и политикой, являясь председателем отделения Демократической партии в Алабаме. Он дважды входил в законодательное собрание штата, а в 1853 г. его избрали в Конгресс США. Филлипсам пришлось переехать в Вашингтон, и Евгения сразу же с головой окунулась в бурную столичную жизнь, став украшением частых балов и приемов в "высшем свете". Она не скрывала своих горячих про-южных симпатий; в отличие от супруги, Филип был сторонником сохранения единства Союза и, разочарованный, как ему казалось, катастрофичным развитием ситуации, покинул Конгресс и вернулся в адвокатуру.

После сецессии Юга все его уроженцы, проживавшие в столице США, автоматически попадали под подозрение как агенты "мятежников". Роскошный дом Филлипсов подвергся нападению федералов и тщательному обыску, правда, Евгения с помощью служанки успела уничтожить не только многочисленные письма и документы, свидетельствующие о ее поддержке сецессионистов, но и собранную ей информацию о дислокации войск Союза и политических симпатиях отдельных членов кабинета Линкольна, которую она собиралась передать на Юг. Не имея на руках доказательств, янки все же арестовали Евгению с дочерями и посадили их под замок на три недели (формально - за оскорбления и насмешки в адрес солдат и офицеров, производивших обыск) ; освободили их лишь после личного вмешательства военного министра федерального правительства Эдвина М. Стэнтона и генерала Уинфилда Скотта, а потом решили выслать из Вашингтона на Юг. Узнав об этом, близкая подруга Евгении и южная шпионка Роуз О'Нил Гринхау ухитрилась передать ей прямо под носом у охраны несколько мотков шерсти, якобы для вязания во время долгого путешествия. На самом деле, внутри одного из мотков миссис Гринхау спрятала зашифрованное послание для президента Конфедерации Джефферсона Дэвиса, содержавшее важные сведения военно-политического характера. В итоге, благодаря отваге Евгении и находчивости Роуз, секретные планы юнионистов очень скоро оказались на столе командования конфедератов.

Филлипсы переехали в Новый Орлеан, но война скоро пришла и туда: город был оккупирован войсками генерала Батлера. Южные дамы относились к захватчикам-янки с нескрываемым презрением, что вызвало появление на свет знаменитого батлеровского "Приказа №28", поразившего весь цивилизованный мир: "В связи с тем, что офицеры и солдаты Соединенных Штатов в качестве благодарности за наше щепетильнейшее невмешательство и вежливость становятся объектами непрекращающихся нападок со стороны дам, называющих себя леди Нового Орлеана, приказываю: отныне, любое лицо женского пола, словом, жестом или телодвижением оскорбляющее офицера или солдата Соединенных Штатов, либо демонстрирующее неуважение к нему, будет рассматриваться и подлежать обращению как уличная женщина, вышедшая на промысел".

Началось открытое противостояние между Батлером и Евгенией Филлипс, не упускавших случая обменяться публичными шпильками и ядовитыми замечаниями. Через несколько дней после обнародования Приказа № 28 оккупационные власти предупредили горожан о том, что через Французский квартал (в нем проживала и Евгения) будет проходить федеральная похоронная процессия, в связи с чем от жителей ожидаются проявления уважения к погибшему военнослужащему Союза и образцовое поведение.

Как раз в это утро Евгения решила устроить праздник для своих детей. Когда шествие с гробом приблизилось к ее дому, она вышла на балкон и начала громко смеяться; генерал Батлер пришел в ярость. Хотя, будучи в тот же день арестованной, Евгения и пыталась объяснить свой смех тем, что ее развеселили забавные проделки детей, это не помогло. Она оказалась в страшном лагере на кишащем москитами острове Шип-Айленд, узники которого умирали десятками от плохого обращения, голода и болезней. Отважная женщина стойко переносила невзгоды и даже просила мужа ни в коем случае не унижаться и не добиваться у оккупантов ее освобождения. Когда Евгению, так и не присягнувшую на верность Соединенным Штатам, спустя несколько месяцев все-таки отпустили домой, то слуга долго отказывался открывать ей дверь - он не узнал свою хозяйку в изможденной женщине с пожелтевшим лицом. Филип решил вывезти Евгению и остальных членов семьи, официально объявленных "врагами Союза", в городок Лаграндж, штат Джорджия. Там, по свидетельствам очевидцев, она поправила здоровье и несколько смягчила нрав, но так и осталась верной "Делу Юга" до самой своей смерти в 1902 году.

Евгения Леви Филлипс

Отрывки из дневника Евгении можно почитать вот здесь: http://www.jewish-history.com/civilwar/eugenia.html

Рассказывая о Евгении Филлипс, не могу не упомянуть имени ее сестры - Фиби Йейтс Леви Пембер. Фиби была близкой подругой жены Джорджа У. Рэндольфа, военного министра Конфедерации, и, благодаря этому знакомству, ей удалось стать главной попечительницей огромного военного госпиталя Чимборазо в Ричмонде. Она делала всё возможное и даже невозможное, чтобы облегчить страдания раненых, которым не хватало ни лекарств, ни еды, ни постельного белья, ни коек. На этом посту Фиби спасла жизни сотен, если не тысяч, солдат и офицеров, и оставила нам очень интересные мемуары - "История южной женщины: жизнь в конфедеративном Ричмонде".

Фиби Йейтс Леви Пембер

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post53689304/

Из мемуаров Луизы Уигфолл, дочери южного сенатора и барышни, примечательной во всех отношениях:

"Среди красивых женщин, проживавших в Ричмонде, выделялись две мисс Кэри из Балтимора и их кузина, мисс Констанция Кэри, из Вирджинии. Юные мэрилендки стали знаменитыми еще тогда, когда пересекли линию фронта, пережив по пути немало захватывающих приключений. В письме, написанном мной в то время, я обнаружила следующие строки:

"Две мисс Кэри из Балтимора - несомненно, самые привлекательные из здешних красавиц. Они невыразимо прекрасны, и все их называют "Кэри Неотразимыми". Констанция Кэри - такая же восхитительная девушка, которая еще и легко обращается с пером, изумляя время от времени множество друзей очаровательными маленькими произведениями".

Как известно, мисс Констанция Кэри потом вышла замуж за мистера Бертона Харрисона, личного секретаря президента Дэвиса, и приобрела заслуженную славу как автор тонкой и занимательной беллетристики".

Сестры Кэри - неотъемлемая часть истории и мифологии Юга и т.н. Гражданской войны 1861-65 гг. Они не только являлись центром притяжения высшего общества в Ричмонде, украшали собой балы и заставляли терять головы чуть ли не всех офицеров-южан и молодых правительственных чиновников. Дженни, например, положила слова стихотворения "Мой Мэриленд" на мелодию "Lauriger Horatius/O Tannenbaum" - и получилась знаменитая патриотическая песня "Maryland, My Maryland" (гимн штата с 1939 года), а Гетти прославилась тем, что в оккупированном Балтиморе размахивала южным флагом перед проходившими мимо окон ее дома солдатами-янки. "Она достаточно красива для того, чтобы делать всё, что придет ей в голову," - так ответил федеральный полковник на предложение арестовать "мятежницу" . И я его хорошо понимаю: ведь, если верить воспоминаниям Д. Дж. Райт, Гетти была "прекрасным ангелом с золотисто-каштановыми волосами и телом, сотканным из лилий и роз".

После сражения при Манассасе сестры Кэри, по легенде, пожертвовали своими шелковыми нижними юбками, чтобы изготовить первые боевые флаги Конфедерации, а потом изящно и трогательно преподнесли один из них генералу Борегару, заставив пылкого креола прослезиться и пасть на колени. Придя в себя, впечатлительный генерал произвел Гетти в почетного подполковника, Дженни - в почетного первого лейтенанта, а Констанцию - в почетного капитана.

Иллюстрацией культового статуса, которым обладали эти три девушки на Юге, может послужить рассказ Кэмпбелла Брауна, адъютанта и пасынка генерала Ричарда С. Юэлла, относящийся к осени 1861 года:

Констанция Кэри из Александрии и ее кузины Гетти и Дженни Кэри из Балтимора представляли собой самое хорошенькое трио из всех, которые только можно было обнаружить на Юге. Фитц Ли [племянник генерала Ли, гуляка и блестящий кавалерист] и майор Бенджамин Х. Грин, новый интендант Юэлла, встретили этих очаровательных девушек на вечеринке, устроенной бригадным генералом Арнольдом Элзи, и пригласили их отобедать в штаб-квартире Юэлла. Сестры Кэри прибыли на следующий день в сопровождении своих братьев. Девушки долго не решались выпорхнуть из дилижанса, так как кругом были лужи и грязь. Тогда на сцене появился Фитц, который, подобно сэру Уолтеру Рейли, бросил перед каретой роскошное покрывало, чтобы красавицы не запачкали стройные ножки. Ирония этого рыцарского жеста заключалась в том, что покрывало принадлежало не Фитцу Ли, а штабисту Джону Толиверу, "которому оставалось лишь с унынием наблюдать за тем, как Фитц с милой непосредственностью отвергал извинения и сожаления сестер по поводу того, что ради них испорчена столь прекрасная материя".

Офицеры и их прелестные гостьи проводили время в беседах, играх и танцах под музыку полкового оркестра. За обеденным столом Ли и Грин соорудили смесь из сахара и воды, добавив в нее несколько ложек виски, а затем игриво предложили барышням испробовать этот, с позволения сказать, коктейль - лишь для того, чтобы проникнуться "духом военного лагеря". О том, что девушки позволили себе "пить виски", стало моментально известно в столице, и она наполнилась слухами о чудовищном аморальном поведении подвыпивших сестер и офицеров из штаба Юэлла. Разумеется, эти слухи были далеки от реальности; как заметил один офицер, "сестры оказались настолько опьянены лестью, комплиментами и вниманием, что им не понадобились дополнительные стимуляторы". Самой неугомонной и веселой была Конни: после обеда она привела своих обожателей в восторг меткой стрельбой из револьвера, а потом, когда мимо нее маршировал на плац пехотный полк, она взлетела на пенек и нежным голоском спела для приятно удивленных солдат "Марсельезу". Кэмпбелл Браун заканчивает свое повествование следующими словами: "Никогда в жизни я так не резвился, как в тот чудесный день".

Судьбы сестер сложились по-разному. Констанция вышла замуж за секретаря президента Дэвиса и добилась заслуженной репутации талантливой и оригинальной писательницы - настоятельно рекомендую к прочтению ее замечательные мемуары Recollections Grave and Gay: http://docsouth.unc.edu/fpn/harrison/menu.html. Гетти в 1865 году стала женой генерала Джона Пигрэма, погибшего всего три недели спустя при Питерсберге; его отпевал тот же священник, что и совершал обряд венчания. В 1879 году она снова вышла замуж - на сей раз, за профессора-физиолога Генри Ньюэлла Мартина, и провела остаток жизни в путешествиях по Европе, изредка выступая перед публикой, желающей узнать больше о Войне 1861-65 гг.

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post55559385/

Здесь можно он-лайн послушать (в режиме пробника) истории о женщинах. Альбом называется "Women in Blue or Gray: True Stories from Both Sides of the American Civil War"

Весьма занятно. Слухнём.