Оппозиция в Конфедеративных Штатах.

В Конфедерации – в отличие от Союза - политических партий формально не существовало. Почему? Ответ на этот вопрос можно найти в анализе кризиса двухпартийной системы на Юге в 50-е годы. После кончины партии вигов в 1854-55 годах, южане, которые не симпатизировали демократам, занялись поиском разумных альтернатив. Их взгляды обратились к анти-иммигрантскому движению Know-Nothing, постепенно выросшему до Американской партии. Однако, унылое выступление «незнаек» и их лидера/президентского кандидата Милларда Филлмора на выборах 1856 года обрекло их на политическую смерть в некрасивых конвульсиях. Конституционная юнионистская партия на президентских выборах 1860 года заполучила целых 36 процентов голосов южан. Принципиальная позиция конституционных юнионистов заключалась в отказе от сецессии, поэтому партия начала разваливаться на глазах почти сразу после подсчета голосов. Южное же крыло Демократической партии добровольно прекратило своё функционирование лишь по окончании процесса выхода штатов из Союза – так как демократы посчитали свои задачи выполненными, а деятельность любых партий (включая их собственную) – мешающей стране, находящейся в состоянии войны.

Самое интересное заключается в том, что подавляющее большинство южан гордилось фактом, что в Конфедерации нет ни одной партии. Как и американские «революционеры» 18-го века, южане искренне верили в то, что идеальное общество подразумевает отсутствие деления на политические партии и группы, а любая партия рано или поздно деградирует от высокого служения общественным интересам до жадного стремления к «власти любой ценой», сектантства и обслуживания узкого круга своих активистов. Спикер 1-го Конгресса горячо поздравил делегатов с «отсутствием партийного духа в принятых решениях». Партийные конторы закрылись, функционеры приступили к поиску новой работы. Восторг публики не имел границ.

Однако, отсутствие партийной системы имело свои ощутимые недостатки. Как сказал Джеймс М. МакФерсон, «центробежные силы «прав штатов» не сдерживались центростремительной силой общенациональных политических партий»; поэтому отдельные губернаторы-обструкционисты типа Брауна и Вэнса все четыре года войны имели возможность парализовать любые, даже самые благие решения правительства и Конгресса. Кроме того, в отсутствие оппозиции, Дэвис был лишен возможности аргументировано защищать правильность своих поступков и распоряжений. Определенная растерянность царила и среди избирателей, которые привыкли идентифицировать взгляды и позицию своих кандидатов прежде всего по их партийной принадлежности. О вредности отсутствия многопартийного контроля за, например, финансовой политикой правительства, и говорить не стоит…

Невзирая на все сказанное выше, определенные признаки «партийности» в политической жизни Конфедерации все-таки присутствовали. Так, все члены первого кабинета Дэвиса до войны были демократами. Многие штаты умышленно направляли в Сенат по одному экс-вигу и экс-демократу.

Теперь к вопросу об организованной оппозиции. В стенах Конгресса, Сената и правительства ее практически не было. Исключением можно считать маленькую peace-группу Бойса и делегацию Северной Каролины на 2-м Конгрессе, которые голосовали против ЛЮБОГО предложения администрации. Видным оппозиционером был и сенатор Луис Т. Уигфолл из Техаса, не примыкавший ни к одной из групп. За пределами Конгресса противники Дэвиса собирались вокруг «триумвирата из Джорджии» - Стивенса, Брауна и Роберта Тумза, которые делали все, чтобы дискредитировать политику Дэвиса и позлить президента. Но я повторюсь: политическая оппозиция в Конфедерации была слишком малочисленной и непопулярной, чтобы играть более или менее заметную роль в жизни страны…

Но вот «внутренние враги» на Юге, несомненно, были, причем, порой они составляли целые «юнионистские» регионы : Западная Вирджиния, вышедшая из состава Вирджинии, графство Тишоминго в северной части Миссисипи, «Республика Джоунс» в том же штате Миссисипи, немецкие поселения в северном Техасе, восточная Северная Каролина (знаменитые «буффало»)…

Более чем любопытны судьбы отдельных людей, продолжавших декларировать свою приверженность Союзу даже после сецессии и создания Конфедерации. Уникальный пример – Джеймс Л. Петтигрю из Южной Каролины, который, будучи ярым юнионистом, смог сохранить любовь и уважение сограждан, а после своей смерти в 1863 г. стал легендой не только в Южной Каролине, но и на Севере.

Самым скандальным и шумным юнионистом во всей Конфедерации был, несомненно, Уильям «Проповедник» Браунлоу из восточного Теннеси. Как талантливо он поливал грязью Конфедерацию и ее сторонников на страницах ноксвилльской газеты «Виг»! В итоге добился своего, и после многих метаний и сомнений власти выслали его на Север через линию фронта. Так же выслали на Север еще одного пресвитерианского проповедника – Джона Х. Оги из Миссисипи. Причем, и Браунлоу, и Оги мечтали о том, чтобы конфедераты их повесили, и в связи с этим заранее написали по несколько громких «политических завещаний», «прощальных обращений к народу», и т.д., и т.п. И все зря…

За потенциальными «врагами народа» были призваны зорко следить не только гражданские и военные власти, но и многочисленные «комитеты безопасности» и «комитеты бдительности». Зачастую на пропаганду доморощенных юнионистов просто закрывали глаза, то же самое можно сказать и о преступной беспечности властей в отношении очевидных и самых настоящих шпионов. Правда, выявленный член Республиканской партии практически всегда оказывался в тюрьме, потому что к республиканцам относились не как к членам политической партии, а как к заговорщикам и предателям. В общем, политзаключенные на Юге имелись. И было их не так уж чтобы мало, если судить по количеству отведенных для их пребывания тюрем. Из описания тюрьмы Castle Thunder в Ричмонде: «Это – не тюрьма, а сумасшедший дом, заполненный до краев убийцами, грабителями, дезертирами, карманниками и худшими из всех негодяев – шпионами, реконструкционистами, предателями.»

Смешного хватало… Так, однажды вечером в Ричмонде арестовали доктора Джорджа Роджерса Кларка Тодда, брата миссис Линкольн. Он просил назначения в армию Юга военным хирургом, но получил отказ и, напившись в баре, публично рассказывал о том, как «чертовски подло» с ним поступил Джефф Дэвис. На следующее утро он объяснился провост-маршалу и был отпущен восвояси, а вскоре получил долгожданное назначение и всю войну верно служил Конфедерации…

А вот как поступали с отъявленными шпионами: вирджинский юнионист Джон Майнор Боттс был арестован военной полицией по обвинению в «предательском сообщении» с противником. Его пару недель продержали в тюрьме для негров, а затем судебный следователь, заваленный множеством других дел, просто отпустил Боттса на свободу, обязав того проживать или в Линчберге, или в Рейли, или в Дэнвилле, не покидая вышеназванных мест на расстояние, превышающее пять миль от границ соответствующего города. Правда, при этом Боттс должен был торжественно пообещать не вредить Конфедерации ни словом, ни делом. Он выполнил обещание, поселившись в тихом вирджинском уголке и став к концу войны банкротом. Его скот был угнан федеральными солдатами; они же сожгли его дом и амбары...

Взято тут: http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/post27551431/